Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

Героический капитан милиции робко поскребся и проник в первый кабинет сквозь слегка приоткрытую дверь. Прямо перед ним стояло зубоврачебное кресло, больше похожее на эшафот. Не в силах отвести взгляд, Алик замер.

— Присаживайтесь, — предложил глубокий бархатный голос.

Он чуть скосил глаза и остолбенел. Нельзя сказать, что Альберт Степанович потерял дар речи. Утренний чай и так лишил его радости непосредственного человеческого общения. Но то, что капитан впал в транс, это точно. Стоящая у столика с инструментами женщина могла потрясти и более устойчивую нервную систему.

Она, несомненно, была врачом. На простейшую логическую цепочку сил у Алика еще хватило. В кабинете должен работать врач. Кроме женщины в белом халате здесь никого нет. Значит, она и есть… Челюстно-Лицевой Хирург! Ноги Потрошилова превратились в оплывающее желе. Он осел на краешек кресла и тоскливо замычал. Потрясение его оглушило.

Женщина плавно развернулась. Она была огромна и похожа на легендарного Терминатора. Короткие рукава халатика открывали мощные бицепсы и точеные контуры предплечий. В разрезе воротника виднелись рельефные мышцы шеи. Загорелые мускулистые ноги были прикрыты лишь до середины монументальных бедер. Гладко зачесанные назад черные волосы блестели, отражая свет операционной лампы. Милая улыбка потрясающей женщины пригвоздила Потрошилова к креслу.

— Не бойтесь, я не страшная, — сказала она успокаивающе.

— М-м м-м м-м-м, — ответил Алик, даже не задумавшись. Что должно было бы означать: «Вы очень красивая!» Если бы существовала возможность дословного перевода.

— Спасибо, — быстро ответила она, мистическим образом расшифровав мычание оторопевшего пациента, — кроме нас с вами, никто этого не замечает.

На улице вполглаза посвечивало тусклое питерское солнце. Легкий ветерок (северо-западный, пять-шесть метров в секунду) туч не нес. Так, легкие перьевые облачка. И тем не менее в кабинете ослепительно сверкнула молния, и, сметая блестящие инструменты со столика, шарахнул гром. Произошел феноменальный природный катаклизм жуткой разрушительной силы — Альберт Степанович Потрошилов, мамин сын, тридцати пяти лет от роду, влюбился!!! Стремительно, с первого взгляда и совершенно нелогично.

Он был невысок, полноват и очкаст. Проще говоря — ни фига не атлет. Женщина-врач в свободное время занималась тяжелой атлетикой, легко гнула в дугу стальные шпильки и жала сто двадцать килограммов лежа.

Небесное создание, воздушное видение Алика, поигрывая мускулами, приблизилось, словно паря в густом запахе лекарств. Паркет жалобно скрипнул под ее ногами.

— Ого, что это у нас с языком? — Женщина нависла над неподвижным Потрошиловым, похоже, собираясь всесторонне исследовать интересный клинический случай.

Пациент невольно вздрогнул.

— М-м-м, — ответил он страдальчески.

— Понятно. Внимательней надо завтракать! — наставительно сказала женщина-врач. — Вот я никогда за едой не отвлекаюсь.

Алик охотно поверил. Отрастить такие бугры по всему телу, на его взгляд, можно было только полностью сосредоточившись на поставленной задаче. Внимательно разглядев потрошиловскую патологию, она покачала головой:

— Возьмите «Олазоль». Будете брызгать пять раз в день, и все пройдет.

— М-м? — с некоторым недоверием спросил Алик.

— Я вас уверяю! —успокоил его глубокий бархатистый голос.

И он растекся по креслу, расслабившись. Наверное, впервые за утро. А побольшому счету — и за последние несколько лет ответственной и опасной работы в среде внутренних органов. Слова благодарности столпились в горле. Но язык успешно играл роль кляпа. Тогда они остались внутри, сладко прилипнув к небу.

Любовь, запертая в Алике, росла ежесекундно, заполняя закоулки души сыщика, не занятые Конан Дойлем. Всерьез опасаясь взорваться от пучащих его чувств, Потрошилов начал приподниматься. И тут произошло нечто невероятное. Раздался молодецкий свист и за окном грянул громогласный клич:

— Банза-ай!!!

Сразу за непонятным воплем послышался ужасающий грохот. В распахнутое окно кабинета вместе с занавеской влетело нечто, ни разу не похожее на Бэтмена. Приземление летающего ужаса рядом с креслом походило на падение раненого мамонта. Стоматологическое отделение дрогнуло.

Очередь в коридоре опасливо отодвинулась от первого кабинета, смутно подозревая, что шум произведен окончательно отпавшим языком.