Унесенные ветром

И не раз глубокой ночью, когда Мелани спала, все огни в доме были потушены, и над городом стояла мертвая тишина, Скарлетт, лежа без сна, слышала скрип отодвигаемой щеколды на калитке, а следом за этим тихий, настойчивый стук в парадную дверь.

Какие-то безликие люди в военной форме поднимались на крыльцо, и чужие, самые разные голоса взывали к ней из мрака. Порой выступавшая вперед тень изъяснялась изысканно вежливо:

— Мадам, глубоко сожалею, что отважился потревожить вас, но не позволите ли мне напиться и напоить коня?

Порой слышалась отрывистая, грубоватая горская речь, порой непривычный, чуть гнусавый говор долинных жителей далекого южного Уайтграсса, а порой певучие, протяжные звуки чужого голоса заставляли сжиматься сердце Скарлетт, воскрешая в памяти прибрежные города и образ Эллин.

— Барышня, у меня тут дружок, хотел дотащить его до госпиталя, да боюсь, далековато, как бы он раньше не загнулся. Может, оставите его у себя?

— Сударыня, жрать страсть охота. Мне бы кукурузной лепешки кусочек, ради бога, ежели я вас не обездолю.

— Простите мое вторжение, мадам, но быть может, вы позволите провести ночь у вас на веранде… Я увидел розы, запахло жимолостью, и это так напомнило мне мой дом, что я отважился…

Нет, эти ночные видения не могли быть явью. Ей привиделся страшный сон, и все эти люди — без лица, без плоти, люди-голоса, усталые голоса, звучащие из душного мрака, — были просто частью кошмара. Напои их, дай поесть, постели им на веранде, перевяжи раны, поддержи облепленную грязью голову умирающего. Нет, это не могло происходить с нею наяву!

Однажды, в конце июля, призрак, постучавший ночью в дверь, оказался дядей Генри Гамильтоном. Дядей Генри — только без зонта, без саквояжа и без брюшка. Розовые щеки его обвисли и болтались, словно бульдожий подгрудок, и длинные седые волосы были неописуемо грязны. По нему ползали вши, он был почти совсем бос, голоден, но все так же несгибаем духом.

— Старые дураки, вроде меня, палят из старых пушек — идиотская война, — сказал он, но и Скарлетт и Мелани чувствовали, что он по-своему получает от этой войны удовольствие. В нем нуждались, как в молодом, и он делал то же, что и молодые. Да, ни в чем не отставал от молодых — куда там до него дедушке Мерриуэзеру, весело сообщил он. Дедушку совсем замучил ишиас, и капитан хотел даже отправить его домой. Но дедушка отказался наотрез. Он прямо сказал, что ему легче выносить проклятия и брань капитана, чем слащавые заботы снохи и ее неотвязные просьбы, чтобы он перестал жевать табак и мыл бороду с мылом каждый день.

Дядя Генри пробыл у них недолго, так как получил увольнительную всего на четыре часа — половину этого времени он добирался из окопов в город и столько же ему предстояло добираться обратно.

— Дорогие мои, я теперь не так скоро увижусь с вами, — заявил он, сидя в спальне Мелани и с наслаждением болтая натруженными ступнями в тазу с холодной водой, поставленном перед ним Скарлетт. — Нашу роту сегодня утром выводят из окопов.

— Куда? — с испугом спросила Мелани, хватая его за руку.

— Что ты в меня вцепилась! — сварливо буркнул дядя Генри. — По мне вши ползают. Война была бы чудесным пикником, кабы не вши и не дизентерия. Куда нас отправляют? Видишь ли, мне об этом не докладывали, но догадываться я могу. Если я еще кое-что понимаю, то сегодня утром мы двинемся маршем на юг, к Джонсборо.

— Господи, почему к Джонсборо?

— Потому что там состоится большое сражение, мисс. Янки всеми силами будут стараться захватить железную дорогу. А уж если они ее захватят, прости-прощай Атланта!

— Ой, дядя Генри, неужели вы считаете, что это может произойти?

— Вздор, мои дорогие! Никогда! Как это может произойти, когда там буду я. — Дядюшка Генри ухмыльнулся, глядя на их испуганные лица, потом стал серьезен. — Это будет суровая битва, девочки, и мы должны ее выиграть. Вам, конечно, известно, что янки захватили все железные дороги, кроме Мэйконской? Но это еще не все. Вы, возможно, не знаете, что они держат в своих руках и все тракты, и проселочные дороги, и даже верховые тропы — все, за исключением Мак-Доновской. Атланта — в мешке, и тесемки мешка затягиваются у Джонсборо. Если янки сумеют захватить и эту дорогу, они затянут тесемки и поймают нас в мешок, как опоссума. Так что мы не намерены отдавать им дорогу… Словом, мы, быть может, не скоро увидимся, детки. Вот я и пришел попрощаться с вами и убедиться, что Скарлетт не оставила тебя, Мелли.