Лёд и пламя 1-2

И чем больше она припоминала, тем быстрее говорила, пока наконец слова не застряли у нее в горле. Со вздохом огорчения она замолчала и посмотрела на сложенные на коленях руки.

Довольно долго Лиандер молчал, и Блейр подумала, что, вероятно, он заснул.

– Я никогда не встречал такой, как ты, – мягко проговорил он, и Блейр невольно слегка наклонилась вперед, чтобы услышать его. – Я никогда не встречал женщины, способной понять мое отношение к медицине. Все другие приходили в ярость, если я с опозданием заезжал за ними, чтобы отправиться на вечеринку, потому что у меня была операция. И ни одна из них не интересовалась моей работой. Ты – самая великодушная и самая любящая из тех, кого я знаю.

Блейр была так поражена, что не могла выговорить ни слова. Иногда ей казалось, что она полюбила Алана потому, что он был первым молодым человеком, принявшим ее такой, как есть. Она много раз пыталась подражать сестре, быть спокойной и мягкой, не перечить мужчине, когда тот говорит глупости, но у нее ничего не выходило. Из-за ее насмешек и прямолинейности она имела мало поклонников. В Пенсильвании мужчины обращали внимание на ее красоту и проявляли к ней интерес, но, узнав, что она собирается стать врачом, тут же охладевали. А если они все-таки проводили некоторое время в ее обществе, то обнаруживали, что она еще и очень умна, а для женщины это равносильно смертному приговору. Стоило ей выиграть у мужчины в шахматы или быстрее его решить в уме арифметическую задачку, как она уже больше не представляла для него интереса. Алан был первым мужчиной, которого не смущало это. И Блейр решила, что она влюблена в него, через три недели после их знакомства.

И вот теперь Лиандер говорит, что она ему нравится. И когда она вспомнила, как обращалась с ним в последнее время, как бросила его за городом и ему пришлось добираться до дома пешком, то почувствовала, что с трудом понимает, как он еще выносит ее присутствие. Он был или необыкновенным человеком, или мазохистом.

– Я знаю, что через несколько дней ты покинешь город, и, может быть, я никогда тебя больше не увижу, поэтому я хочу сказать тебе, что значит для меня наша единственная ночь вместе, – едва слышно произнес он. – Казалось, в ту ночь ты ничего не могла с собой поделать, словно мое простое прикосновение притягивало тебя ко мне. И это так польстило моему самолюбию. Ты назовешь меня тщеславным, но я тщеславен, только когда я с тобой, потому что ты даришь мне такие прекрасные ощущения. Найти женщину всей жизни.., несравненного друга, коллегу, возлюбленную – и потерять.

Блейр тихонечко придвигалась к нему, пока он говорил.

Ли отвернулся от нее.

– Я хочу быть справедливым. Я хочу дать тебе то, что ты хочешь, что сделает тебя счастливой, но, надеюсь, ты не ждешь, что я приду на вокзал проводить вас с Аланом. Скорей всего, я напьюсь вдрызг в день вашего отъезда и расскажу о своих горестях какой-нибудь рыжей барменше.

Блейр села прямо.

– Так вот что тебе нравится? – сдавленным голосом проговорила она.

Он с удивлением взглянул на нее:

– Что – вот что мне нравится?

– Рыжие барменши.

– Ах ты, маленькая, глупая… – Его лицо моментально покраснело от ярости, он вскочил и начал тянуть из-под нее плед и запихивать еду в седельные сумки. – Нет, мне не нравятся рыжие барменши. А жаль! Каким же дураком я был, что влюбился в самую пустоголовую, слепую, упрямую женщину в мире. У меня никогда не было никаких затруднений с женщинами, пока я не встретил тебя. И теперь у меня одни сплошные затруднения.

Он с силой опустил седло на спину лошади.

– Иногда я жалею, что вообще встретил тебя. Ли снова повернулся к ней:

– Ты сама можешь оседлать свою лошадь и найти дорогу в город. Если ты, конечно, не слепая, потому что в отношении людей ты, без сомнения, слепа.

Он поставил одну ногу в стремя, но потом, охваченный порывом, подошел к ней, обнял и поцеловал.

Блейр совершенно забыла поцелуи Лиандера, забыла это захватывающее ощущение. Но сейчас она не воспринимала ничего, кроме его прикосновений.

– Хватит, – со злостью сказал он, отодвигаясь от нее, затем потряс ее, заставляя открыть глаза. – У меня были слепые пациенты, которые видели лучше тебя.

Он отошел и, пробормотав: «О, Боже», оседлал лошадь Блейр и помог ей сесть в седло. Затем сопроводил ее в Чандлер, и, когда они остановились перед ее домом, произнес: