Маньчжурская принцесса

– Ее дедушка, месье Тимоти Депре-Мартель, находится по своим делам, после приезда из Америки, в Париже: он не преминул бы дать соответствующее объявление... И потом, мне думается, что будучи человеком благовоспитанным, он бы предупредил об этом месье.

Да, вне всякого сомнения! Старому финансисту было все известно о чувствах Антуана к его внучке и уж он бы позаботился о том, чтобы это не было бы известно газетчикам. Что же касается Оливье Дербле, самого серьезного соперника во всех отношениях, то его он видел перед отъездом в Рим в ресторане «Максим» в компании Лауры д'Альбани, самой очаровательной куртизанки Парижа. Оба они обменялись тогда улыбками и дружескими приветствиями. Правая рука Депре-Мартеля слыл сейчас самым элегантным среди холостяков и самым изысканным и желанным гостем в различных домах и среди юных дев... Однако Антуан вынужден был признать, чем больше убегало время, тем сильнее ему хотелось увидеть Мелани, и боль разлуки становилась все сильнее.

Ему стоило немалого труда заставить отступить дорогой образ в тайный уголок сердца. Сейчас нужно было думать об Орхидее, она очень нуждается в его помощи. Однако, бросив свою сумку на бархатные коричневые сидения своего купе, дверь которого была ему открыта не Пьером Бо, а другим проводником, Антуан почувствовал, как им овладевает убийственное настроение. Сегодня вечером шарм, присущий Средиземноморскому экспрессу, куда-то пропал.

Ритуальные обряды вагона-ресторана были для Антуана святы. Он любил этот уютный люкс, это мягкое обслуживание, эту в высшей степени элегантную публику, эту изысканную кухню и «Шамболь-Мюзини» 1887 года, которым он спрыскивал любое меню, каким бы оно ни было. Но сегодня вечером этот «бородатый» голландский соус ему показался безвкусным, филейная часть говядины – жилистой, фаршированные томаты – пересолеными, мелунский сыр – невыдержанным, а запеченые в тесте фрукты – водянистыми. И только вино, букет и бархатистость которого с успехом могли бы бросить вызов желчному настроению следственной комиссии, нашло достойную оценку в его глазах и согрело его жилы, что вызвало вздох облегчения у метрдотеля, знавшего давно этого клиента, считавшегося по праву одним из самых приветливых, чьи вкусы было удовлетворить так легко.

Вернувшись в купе, Антуан был не в состоянии заснуть и провел отвратительную ночь, сидя на постели и накурившись до того, что у него першило в горле. Он несколько раз открывал окно, чтобы проветрить помещение, впуская струи холодного воздуха вперемешку с угольной пылью от паровоза. Его неотступно преследовала мысль: где и как найти Орхидею в Марселе, в этом огромном кишащем городе? Единственной нитью было то, что сказал ему Пьер Бо: отель «Терминюс»... и то при условии, что бедная женщина там останавливалась на самом деле.

Был момент, который Антуан пережил с большим трудом: когда поезд остановился на Авиньонском вокзале. Он испытывал сильнейшее искушение выйти из поезда, позвонить Прюдану и сказать, чтобы тот приехал за ним. Ах! Какая это была бы радость очутиться на большой кухне за вечерней трапезой и чувствовать тепло и заботу окружающих тебя людей, вдыхая нежный запах сдобных булочек Виктории!.. Но только в это же время Эдуард распростерт на мраморной плите в морге, а его жена, как затравленный зверь, ищут поглубже норку, чтобы спрятаться. Нет, Антуан не может с ними так поступить!

Сойдя с поезда в Марселе на вокзале Сен-Шарль, он направился прямо к отелю «Терминюс». А раз ему все равно надо где-то ночевать, то уж лучше там, чем где-либо еще, даже если он сам лично предпочитает отель «Лувр» или «Мир». Всегда можно переехать, если возникнет необходимость в его более продолжительном пребывании здесь.

Сложностей с оформлением номера не было, тем более, что его хорошо знали, и служащему отеля польстило, что этот человек, являющийся клиентом других отелей, остановился у них. С формальностями было быстро покончено, и Антуан стал задавать вопросы. Да, женщина азиатской наружности останавливалась у них в отеле два дня назад во прибытии Средиземноморского экспресса. С собой у нее не было никаких документов. Как она сказала, они находились у ее мужа, который должен был приехать на следующий день, по ее словам. Мадам Ву Фанг оставалась в отеле до зари, а затем, сославшись на то, что муж не знает, в каком отеле она остановилась, пошла рано утром встречать Средиземноморский экспресс. Из отеля ее выпускал швейцар. В действительности о том, что она покинула отель, стало известно после того, как дирекция получила соответствующий конверт, найденный у таинственной постоялицы в номере. В нем лежало довольно крупное вознаграждение.