Великолепная маркиза

Лаура томилась своим вынужденным и, на ее взгляд, бессмысленным бездельем. Погода не становилась лучше, Лаура большую часть времени проводила на кухне. Но даже если бы выглянуло солнце, ей бы все равно не удалось покинуть своего убежища – ей было запрещено покидать замок, и двое часовых сменяли друг друга, охраняя ее. Ночи стали беспокойными. Жоссу стало лучше, но он по-прежнему не покидал своего убежища. К несчастью, разделявшая их комнаты стена оказалась настолько тонкой, что Лаура слышала все звуки и даже иногда его голос, когда ему делали перевязку, перестилали постель или приносили еду. И эта вынужденная близость была для нее мучительной. Лаура понимала, что рано или поздно эта игра в прятки закончится и ей придется встретиться с мужем лицом к лицу. Возможно, это случится в тот день, когда прусские войска повернут обратно в Германию. Что тогда будет? Образ, созданный де Бацем, за который она отчаянно цеплялась, разлетится в одно мгновение.

А тут еще этот проклятый Вестерман, рассказавший, что она принадлежала к избранному кругу друзей королевы. Рано или поздно, но герцог Брауншвейгский потребует, чтобы Лаура рассказала ему правду, и тогда маркиз де Понталек узнает, что он отнюдь не вдовец. Ей оставалось только одно – попытаться исчезнуть. Но куда ей бежать? К де Бацу? Она его разочаровала, и барон едва ли будет рад ее возвращению. Это можно было предсказать заранее, ведь он так спокойно оставил ее здесь – фактически бросив на произвол судьбы. Эта мысль особенно мучила Лауру. Она вынуждена была признаться самой себе, что по ночам, лежа без сна, постоянно думала о Жане де Баце; хотела снова его увидеть, вновь играть ту роль, которую он для нее выбрал; сражаться бок о бок с ним ради того дела, которому посвятил себя де Бац.

Так прошла неделя. Люди в замке и в деревне голодали. Страданий добавляли и доселе невиданные здесь в начале осени холода. Чтобы согреться, прусские солдаты рубили деревья в парке. Те, кого не подкосила дизентерия, прочесывали окрестности в поисках припрятанного в амбарах зерна, искали еще не выкопанную картошку и ловили скот, который от них пытались спрятать. Прусская армия, образец военной машины во времена Фридриха Великого, превратилась в орду дикарей. Еще недавно безупречные офицеры и солдаты выглядели ужасно и теперь мало отличались друг от друга. Слой грязи покрывал мундиры, и без того перепачканные сажей. Грязь сделала гетры каменными. Высокие головные уборы потеряли форму и с печальным видом свисали на одну сторону, напоминая ночной колпак. От дождя пострадало даже оружие – пушки и ружья покрывались ржавчиной.

А герцог Брауншвейгский все вел бесконечные переговоры. Он написал еще один манифест, не такой угрожающий, как первый, но тем не менее требующий, чтобы король Франции был восстановлен в своих правах. На это Дюмурье ответил принцу, что если он не воспользуется пока еще свободной дорогой для отступления, то французы вынуждены будут направить свои пушки на Анс и разнесут в клочья деревню и замок, не щадя никого. Тогда Лаура попросила аудиенции у герцога...

Он принял ее в большом зале, но на этот раз молодая женщина с трудом узнала парадную комнату. Солдаты выносили мебель и картины. Что же касается портрета Людовика XIV, то он уже исчез. Лаура с возмущением посмотрела на пустое место на стене.

– Вы не только обрекли на голод графиню и ее детей, вы рубите деревья в ее парке и к тому же крадете принадлежащие ей вещи? О монсиньор, что же вы за человек!

Как и его солдаты, герцог зарос щетиной, его одежда имела удручающий вид, и он зло смотрел на свежее, только что отглаженное голубое платье Лауры. Дело в том, что владелица замка и ее гостья считали делом чести сохранять свой привычный облик, поддерживать себя в порядке, им это удавалось благодаря небольшому запасу мыла, который графине удалось приберечь.

– Из-за вас я позволил вашему другу увезти самую значительную драгоценность в мире. Так что я имею право взять хотя бы портрет, потому что именно этот предмет украшает шляпу короля. Что вам угодно? У меня нет времени беседовать с вами...

– Вы даже не представляете, насколько меня этим обрадовали. И я не устаю задавать себе вопрос – зачем вообще я вам нужна? Позвольте мне уехать, тем более что своим присутствием я вызываю у вас плохие воспоминания. Но я пришла просить снисхождения к госпоже де Дампьер и ее детям. У нее ничего не осталось. Вы забираете у нее все, даже мебель. Что станет с этой семьей в пустом замке посреди опустошенных земель?