Король нищих

Именно в это время ему нанесла визит мадемуазель де Шемро.

Из-за своих тесных отношений с кардиналом фрейлине королевы иногда приходилось встречаться и с начальником полиции. Оба испытывали от этого взаимное удовольствие, которое, правда, не имело ничего общего с плотской связью. Очень хорошенькая и очень кокетливая, большая транжира, но, увы, небогатая, Прекрасная нищенка, как ее прозвали, ценила прибавки наличными, получаемые от Лафма в обмен на не слишком важные сведения, которые не заинтересовали Ришелье, но вполне могли пригодиться начальнику полиции. Озабоченная своей репутацией, она никогда не заходила в Гран-Шатле, предпочитая спокойствие дома на улице Сен-Жюльен-ле-Повр, а темноту – дневному свету. Но все это не мешало тому, что между ними возникла своеобразная дружба.

Откинув плотный шелковый капюшон и опустив атласную маску, которой она прикрывала лицо, мадемуазель де Шемро расположилась в кресле напротив хозяина дома и приняла из его рук бокал испанского вина.

– До меня дошли кое-какие новые сведения об этой дурочке де Лиль, которую все считают умершей, – блаженно вздохнув, сказала она.

– О, людей, заблуждающихся на сей счет, становится все меньше.

– Как бы то ни было, она воскресла – и так незаметно! – в самом Париже, под величественными сводами монастыря Визитации Святой Марии. Она поступила туда под именем мадемуазель де Вален и стала послушницей...

Лафма не стал признаваться в том, что все это ему уже хорошо известно. Он следовал принципу, что дурным намерениям никогда не следует мешать. Он сделал вид, будто восхищен своей гостьей:

– Как же вы талантливы! Учитывая вашу молодость, это необыкновенно. Каким образом вам удалось разузнать все это?

– У вас свои секреты, у меня свои. Оцените то, что я их храню при себе... Я пришла сообщить вам об этом только потому, что ненавижу эту кроткую малышку Сильви, эту жеманную кошечку королевы, независимо от того, где она живет, при дворе или в монастыре. Эта наглая интриганка прямо у меня из-под носа увела место наперсницы королевы, занять которое я имела все основания. Но мало этого! Она обворожила и самого кардинала. Когда я привезла ему письмо де Гонди, которое прочли и вы благодаря моей помощи, кардинал приказал мне забыть о ней. Забыть о ней я, может быть, и смогу, но я никогда не перестану ее ненавидеть!

Полузакрыв глаза, Лафма с удовольствием слушал, как лопается гнойник ненависти, который зрел в сердце красивой молодой женщины. Он чувствовал, что во имя этой ненависти Шемро выполнит любую его просьбу.

– Это все ваши новости? – наконец спросил он.

– Разве этого мало? Хотя и вправду это еще не все. Не знаю, знакомы ли вы с молодым маркизом д'Отанкуром...

– ...ставшим после смерти отца герцогом де Фонсомом?

– Верно. Я имела на него виды, но стоило появиться этой претенциозной дуре, как он перестал меня замечать...

– Но поскольку она объявлена умершей, у вас снова появляются шансы.

– Нет, ибо он никогда не верил и не верит в ее смерть. Он говорит, что, если бы она умерла, он почувствовал бы это сердцем... Наивный глупец!

– Отнюдь, его любовь прекрасна! Но я не совсем понимаю, что я могу извлечь из вашей информации? В монастыре мадемуазель де Лиль, де Вален, или как там ее теперь называют, неприкосновенна...

– В том лишь случае, пока она не уличена в преступлении против монарха или близкого к нему лица.

Начальник полиции недоуменно пожал плечами.

– Она в жизни не совершала ничего подобного. Кого вы сможете заставить в это поверить? Даже я с трудом улавливаю, куда нас сможет завести эта дорожка...

Презрительным жестом мадемуазель де Шемро дала понять, что слова Лафма не имеют никакого значения, поскольку она знает больше.

– Куда? К кардиналу и королю.

– Вы бредите!

– Ничуть. Я подумала об этом после того, как они начали преследовать Сезара Вандомского за попытку отравления. Спрашивается, почему бы этой преданной служанке семьи не разделять взглядов ее главы? Если бы у нее там, где она жила, нашли яд, это наилучшим образом устроило бы всех, ибо подтвердило бы обвинение, выдвинутое против Сезара. А избавление от семейства Вандомов станет лучшим лекарством для недугов кардинала. Ведь он давным-давно ненавидит эту семейку и готов на все, чтобы их уничтожить!

– Я продолжаю думать, что у вас, мадемуазель, видения и что ненависть ослепляет вас. По-моему, даже если бы вы разрушили Лувр и Сен-Жермен, Фонтебло, Шантийи, Мадрид и все королевские владения, то все равно не нашли бы доказательства, которое превратило бы Сильви в изощренную отравительницу.