Коллекция Кледермана

– Нет, – сказала она. – Это мужское дело, и тебе не следует вмешиваться! Впрочем, мы обе сейчас отсюда уйдем, если мэтр Хиршберг не возражает, и ты ему больше не нужна.

– Конечно же, идите, отдыхайте, – одобрил эту идею нотариус, помогая Гринделю подняться и усаживая его в кресло. – Мы встретимся позднее, чтобы вы подписали бумаги. Сейчас делом займется полиция, которую мы подождем здесь после того, как закроем хранилище… Не слишком надежным оно оказалось! Или вы хотите проверить содержимое других сейфов, князь?

Морозини отказался. У него еще будет время заняться осмотром вместе с полицейскими. Они закрыли хранилище, чтобы разблокировать дверь кабинета. Это позволило госпоже фон Адлерштайн увести Лизу, следом за которой торопливо последовал и неожиданно «воскресший» Гриндель, успевший наградить своего соперника убийственным взглядом и пообещать, что тот еще «за все заплатит»! Альдо остался в компании нотариуса, который начал звонить по телефону.

Увидев лакированный бар, стоявший на консоли, он открыл его, взял два пузатых бокала, взглядом спросив согласия Хиршберга, и налил в них хорошую порцию великолепного коньяка «Наполеон». Один бокал Альдо поставил на письменный стол, потом сел, вдохнул дивный аромат напитка и, согревая его между ладонями, отпил глоток… и почувствовал, что оживает. Впрочем, Морозини был очень удивлен тем, что нотариус выполняет тот же ритуал, приговаривая:

– Как оживляет! Ей-богу!

Не выпуская из рук бокала, Хиршберг продолжил:

– Что вы думаете об этой истории? Как могла исчезнуть такая большая коллекция? Причем бесследно…

– Ее величина не играет роли, как только у вас окажется ключ от хранилища. Вы же знаете, что Кледерман никогда с ним не расставался и носил ключ на шее на золотой цепочке. Убийце оставалось только взять ключ и… воспользоваться им!

– Я тоже так думаю, но мало открыть хранилище. Главное препятствие – коды к сейфам. И их не могли получить у меня! Мой сейф не тронут, и вы могли заметить, что конверт с завещанием не был вскрыт.

Нотариус сделал большой глоток коньяка, и Альдо понял: мэтр Хиршберг волнуется, как бы его не обвинили в соучастии в преступлении.

– В этом никто не усомнится, мэтр! – успокоил его Морозини. – Вы многого не знаете, но того, кого мы вчера похоронили, возможно, пытали. От его кистей почти ничего не осталось. Любой человек, даже такой сильный как мой тесть, может терпеть боль до определенного предела. И потом злоумышленники могли прибегнуть к шантажу, угрожая жизни его дочери и внуков!

У нотариуса вырвался глубокий вздох облегчения… и он допил свой бокал:

– Об этом я не знал! В таком случае, вы, должно быть, правы!

– Ну, разумеется, я прав!

Альдо сумел даже улыбнуться, чтобы подкрепить это заявление, но в глубине души он не знал ответа на вопрос. То, что ключ сняли с шеи Морица, было более чем вероятно, но коды? Его заставили сообщить их? Если принять эту гипотезу, тогда зачем была нужна подмена тела, уверенность в которой росла в нем с каждой минутой?

Появление полиции отвлекло князя от раздумий.

Процедура не заняла много времени. Приехавший офицер извинился за отсутствие своего патрона, который был занят в другом месте. Мэтр Хиршберг рассказал о том, что произошло. Хранилище снова открыли, потом отворили все сейфы. И каждый раз их ожидал все тот же сводящий с ума факт: коллекция исчезла, остались лишь пустые футляры. Полицейские сняли несколько отпечатков пальцев, сфотографировали в хранилище практически все, не забыв о списках украшений, прикрепленных к дверце каждого сейфа с внутренней стороны. Эти списки позволили опечаленному Альдо констатировать, что коллекция была еще более роскошной, чем он предполагал – «его» коллекция с недавнего времени, во всяком случае, официально, – и это заставляло его дрожать от возбуждения и от ярости. Пока полицейские продолжали работать, Морозини переписал списки с любезной помощью мэтра Хиршберга.

Когда все было закончено, он, уже как владелец, подал жалобу против неустановленного лица, после этого полицейские ушли. Альдо все закрыл и положил ключ вместе с кодами во внутренний карман своего пиджака.

– Что вы намерены теперь предпринять? – спросил нотариус.

– Сейчас я возвращаюсь в гостиницу. Я не думаю, что моей жене будет приятно мое дальнейшее присутствие. Во всяком случае, сегодня! Могу я на прощание задать вам вопрос?