136  

Мужчина, сидевший напротив Аомамэ в поезде от Хироо до Дзиюгаоки, показался ей весьма привлекательным. Лет за сорок, продолговатое лицо, высокий лоб, плавно переходящий в залысины. Форма черепа что надо. Здоровый цвет лица, франтоватые очки в тонкой черной оправе. Одет элегантно. Легкий хлопчатый пиджак, белая рубашка поло, на коленях — кожаная папка. Коричневые туфли с пряжкой — от Гуччи. Вроде бы служит, но не в квадратной конторе. Скорее, редактор издательства или архитектор небольшой строительной фирмы. А может, дизайнер повседневной одежды, что-нибудь в этом духе. Всю дорогу, не глядя по сторонам, мужчина увлеченно читал какой-то покетбук в «слепой» магазинной обертке [51].

Если б могла, Аомамэ сейчас пошла бы куда-нибудь с этим мужиком и хорошенько его отымела. Она представила, как одна ее рука крепко сжимает его отвердевший член. Так, чтобы внутри перекрыло ток крови. А другая рука нежно массирует яички…

Аомамэ стиснула руками колени. Ее пальцы то сжимались, то разжимались, плечи заходили вверх-вниз с каждым вдохом и выдохом. Она провела кончиком языка по губам.

Но вагонные динамики объявили станцию Дзиюгаока — пора выходить. Мужчина, так и не узнав, что послужил объектом чьих-то эротических фантазий, уехал куда-то дальше, по уши в своей книге. На женщину, что сидела напротив, ему было совершенно плевать. Если б он знал, с каким трудом она сдержалась, чтоб не вырвать у него эту чертову книгу из рук, когда выходила!

В час ночи Аомамэ заснула в своей постели. Ей приснился эротический сон. Ее грудь во сне была красивой и округлой, как пара грейпфрутов, соски — большими и твердыми. И этой грудью она упиралась в чей-то огромный член. Аомамэ спала нагишом, широко раскинув ноги, ее одежда с бельем валялись на полу у кровати. Она спала и не знала, что в небе за окном сияют две яркие луны. Одна большая и старая как мир, другая — новая, чуть поменьше.

Хозяйка с Цубасой заночевали в одной комнате. Переодетая в новенькую цветастую пижаму, девочка сопит, свернувшись калачиком в своей постели. Хозяйка заснула одетой, откинувшись на спинку стула рядом с кроватью. Ее ноги укутаны мягким пледом. Явно собиралась уйти, когда ребенок уснет, но сама провалилась в сон. Над огромным холмом вокруг приюта царит почти абсолютная тишина. Лишь откуда-то издалека порой доносит вопли клаксонов, сирены «скорой помощи» и рев газующих автомобилей. Овчарка у входа сложила голову на передние лапы и тоже спит. Шторы на окнах дома задернуты, но снаружи облиты призрачным белым сияньем. Тучи наконец разошлись, и обе луны сияют в небе, подчиняя своему притяжению все приливы земных морей.

Малышка Цубаса спит, прижимаясь щекой к подушке, ее рот слегка приоткрыт. Во сне девочка дышит так тихо, что кажется окаменевшей. Лишь по плечикам иногда пробегает дрожь. Длинные волосы, разметавшись, закрывают ее лоб и глаза.

Но вот ее губы распахиваются чуть шире — и оттуда, изо рта, начинают выходить LittlePeople. Один за другим выбираются наружу и бдительно озираются. Проснись в эту минуту хозяйка, она бы тут же их обнаружила. Но хозяйка спит крепким сном и долго еще не проснется. LittlePeople знают это хорошо. Всего их пятеро. Когда они только выходят из девочки, их рост не больше ее мизинца, — но каждый тут же раскладывается, как игрушечный робот-трансформер, и очень быстро вырастает сантиметров до тридцати. Одеты совершенно непримечательно. Их лица бесстрастны. Друг от друга LittlePeople практически неотличимы.

Без единого звука они спускаются с кровати на пол, забираются под кровать и вытаскивают оттуда нечто, напоминающее то ли маленькую рисовую лепешку, то ли большой пельмень. Встают вокруг него, поднимают руки, вонзают пальцы в пространство — и отработанными движениями начинают вытягивать прямо из воздуха белые прозрачные нити. Этими нитями, на вид очень клейкими, они обматывают белое нечто, и лепешка-пельмень растет на глазах. А вместе с ней вырастают и они сами. Вот уже каждый более полуметра. Свой размер LittlePeople регулируют по необходимости.

Они работают час, другой, третий. Стараются изо всех сил, хотя никто не издает ни звука. Труд упорный и слаженный, ни секунды на передышку, пока Цубаса с хозяйкой спят мертвым сном. Сном, крепче которого им засыпать еще не доводилось. Как, впрочем, и всем остальным обитателям этого дома.

И лишь овчарка, несмотря на глубокую спячку, то и дело тревожно поскуливает на траве под окном, пока обе луны, сговорившись, затапливают мир своим тусклым, потусторонним сияньем.

  136  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×