Три господина ночи

– Только от тебя зависит, выйдешь ли ты отсюда. Ты – моя жена, Лоренца, а ты об этом забыла.

– А разве ты сам не забыл о честности и порядочности, о главных законах, данных нам богом? Я ненавижу тебя, Жозеф, хотя у меня сердце разрывается оттого, что я должна это тебе сказать!

– В таком случае придется выбрать, с чем тебе легче будет справиться, – спокойно ответил ей Бальзамо, – с отвращением, которое я тебе внушаю, или с ужасом, который ты испытываешь перед этой тюрьмой…

Затем, поскольку Лоренца, не отвечая, склонила голову, он приблизился к ней и, прижавшись лицом к разделявшей их деревянной решетке, выдохнул с внезапной страстью:

– Значит, ты больше меня не любишь? Взгляни на меня, Лоренца; осмелишься ли ты, глядя мне в глаза, сказать, что разлюбила меня? Я-то теперь люблю тебя куда сильнее прежнего!

Она невесело усмехнулась:

– Ты?

– Я. Ты – моя собственность, моя вещь, самое прекрасное творение искусства. Не будь меня, ты осталась бы всего лишь холодной, безвольной и невежественной плотью, затерянной в монастыре – таком же мрачном, как эта тюрьма. Я открыл тебе, что такое жизнь, открыл, что такое любовь. Тебе наскучила любовь, Лоренца?

Вместо ответа послышался вздох, большие глаза Лоренцы медленно раскрылись, она подняла взгляд и, встретив сверкающий взгляд мужа, больше не отводила глаз.

– Я все еще люблю тебя, Жозеф, – проговорила она. – Если бы не любила, разве была бы я так несчастна? Я думала, что человек, за которым я последовала, станет для меня другом, отцом, но он хотел другого. Если бы меня не арестовали… я убежала бы. Он напоминал мне Круз-Собраля.

– Значит… ты готова снова последовать за мной?

– Забери меня отсюда, Жозеф… Клянусь, я поеду за тобой!

Часом позже двери Сен-Пелажи распахнулись перед раскаявшейся и снова беспрекословно покорившейся мужу Лоренцей.

Несколько недель они прожили в скромной гостинице, расположенной внутри прежней ограды Тампля. Хозяин этой гостиницы, некий Лазарь, был странным человеком и не походил ни на одного из трактирщиков, каких знала Лоренца. Молчаливый и бесшумно двигавшийся, он не каждого впускал в дом, но стоило Бальзамо прошептать ему на ухо несколько слов, как он тотчас сделался донельзя обходительным и даже сказал им, что они могут оставаться у него столько, сколько захотят.

Весь день Бальзамо сидел у выходившего на улицу окна и через стекло вглядывался в приходящих в гостиницу людей так, словно ждал кого-то. Молодую женщину снова охватил страх. Что еще задумал ее таинственный супруг? Он не работал, не делился с ней никакими планами, и тем не менее беспросветная нищета, которую они узнали на Кент-стрит, к ним не возвращалась… Лоренцу понемногу начала томить мучительная тревога: с пустыми ли руками ушел Жозеф из дома сэра Ричарда? Уж не обязаны ли они сегодняшним относительным благополучием краденым рубинам?

Однажды вечером она осмелилась задать мужу этот вопрос, заранее дрожа от страха при мысли о том, какую бурю ярости он вызовет. Но Бальзамо не рассердился.

– Нет, Лоренца… С алчностью и воровством, на которые толкала меня страсть к драгоценным камням, теперь покончено. Я уклонился с пути, предначертанного мне, но, благодарение богу, я вернулся на этот путь.

– Каким образом?

– Благодаря одному человеку, с которым встретился в Лондоне, когда искал тебя; впрочем, встреча была совершенно случайной. Этот человек, к несчастью, был далеко, когда мы приехали в Лондон, иначе мы не узнали бы нищеты.

– Кто он?

– Я не имею права назвать тебе его имя. Он приказал мне отправиться сюда и здесь дожидаться от него известия. Вот я и жду…

Понимая, что дальше настаивать бесполезно, Лоренца прекратила расспросы. Терпеливое ожидание Бальзамо продлилось еще два дня, до тех пор, пока не появился наконец маленький человек, одетый в черное. Они с Бальзамо не обменялись ни единым словом. Только странным знаком на пальцах. Затем человечек вручил Жозефу письмо с черной печатью, поклонился и исчез так же бесшумно, как появился. Прочитав письмо, Жозеф с улыбкой повернулся к Лоренце:

– Теперь я знаю, что получил прощение. Мы уезжаем!

– И куда же?

– На Мальту!

Действительно ли Великий Магистр Мальтийского ордена был отцом ее мужа? Этот вопрос неотступно преследовал Лоренцу изо дня в день, все время, впрочем, весьма мирно протекавшее на большом острове в Средиземном море. Она с радостью вернулась к ленивому, на итальянский лад, образу жизни в просторном, окруженном цветниками доме с выходившей к морю террасой.