Графиня тьмы

— …нечего упорствовать!… смешно сказать… полумертвый… д'Антрэг хочет знать…

Вскоре в комнату вошла молодая блондинка в головном уборе в виде банта и в скромном черном платье, вероятно желая понять, чем вызвано чрезмерное негодование Леметра. Она решительно подошла к гостю и встала перед ним, указывая на дверь. Тот повиновался, и Батц понял почему: в руке у женщины был револьвер. Догадываясь, что этой отважной даме ничего не стоит нажать на курок, Леметр, направившись к двери, крикнул на прощание:

— Я еще вернусь, и не один! Мы заставим рассказать нам все!

Понимая, что он вот-вот выйдет, Батц спустился с плюща и вернулся к калитке. Он видел, как Леметр вышел из дома, отвязал лошадь и под уздцы повел ее к ограде вдоль дороги. Батц ждал. Леметру оставалось только открыть ворота. Барон, увидев, что он собрался оседлать лошадь, выскочил прямо перед ним, целясь из пистолета.

— Один момент! — с наигранной вежливостью произнес он. — Я вас давно ищу и счастлив, что нам здесь пришлось повстречаться, — Батц оскалил зубы в волчьей улыбке.

Удивлению Леметра не было границ:

— Барон? Вы здесь?

— А почему бы нет? И вы тоже здесь. Оставьте животное в покое и идите-ка сюда! Нам надо поговорить…

— Мне нечего сказать вам.

— А может быть, найдется что-то? Поскорей! Заметьте, если вы откажетесь от разговора, я убью вас на месте, и на этом закончим. Меня не интересует, зачем вы сюда приезжали. Я и так знаю, просто хотел дать вам шанс объясниться.

— Если решили убивать меня, так убивайте!

— Не люблю стрелять в безоружного. Ведь у вас шпага. Правильнее будет сразиться! Вон там! — Он указал на заросший травой берег реки. — Заодно и на похороны тратиться не придется!

— А если я не захочу сражаться?

— Тогда вернемся к первому варианту без лишних рассуждений: в ином случае к предательству добавится и трусость!

Грязно выругавшись, Леметр скрипнул зубами:

— Кого я предал? Вас? Ну, это значения не имеет…

— Быть может… но все же в этом случае не принято пользоваться гостеприимством жертвы. Но, главное, вы предали короля, погибшего по вашей вине!

— По моей вине или из-за своей глупости? К тому же… он не был моим королем. Мой король — тот, кто будет зваться Людовиком XVIII!

— Если успеет, — проворчал Батц. — А теперь, несчастный, доставайте свою шпагу, и пойдемте сражаться! Считаю до трех! Один… два…

До трех досчитать он не успел. Леметр, обнажив оружие, уже шел к месту боя, указанному бароном. Он заправил пистолет за пояс. Мгновение спустя оба были готовы к сражению.

— Ничего не видно! — пожаловался Леметр.

— Вы находите? А мне как раз все отлично видно. Наверное, у вас слабое зрение? Эй, защищайтесь!

Завязался ожесточенный бой, но вскоре стало ясно, что он был неравным. Неспроста в жилах Батца текла та же кровь, что и у д'Артаньяна. Пожалуй, его клинок был лучшим во Франции.

— О боже! — со смехом воскликнул он. — Вы держите шпагу, как повар шампур! Неудивительно, что мысль о дуэли вас не вдохновляла. Однако это ваш последний шанс… Ну же, живее!

Не стерпев насмешки, бывший парламентский адвокат из Нормандии распетушился, и Батцу пришлось отразить пару довольно умелых атак. Тогда, сочтя, что, пожалуй, довольно, Батц присел и, сделав молниеносный выпад, глубоко погрузил клинок в тело противника: тот пошатнулся и с глухим вскриком повалился на припорошенную снегом траву. Но не умер, а Батц не смог его добить. Спора нет, он ненавидел Леметра, но он перестал бы себя уважать, если бы нанес сейчас смертельный удар… или сбросил бы тело противника в реку. Тогда он привел коня Леметра, усадил своего врага в седло и, привязав раненого поводьями, хлопнул коня по крупу.

— Пусть бог решает, жить ему или умереть! — прошептал он. — Настала очередь второго!

Он вернулся к дому, где ничего не изменилось с момента выхода Леметра. Батц долго не решался войти, рассуждая, как лучше поступить, и понимая, что разговорить Монгальяра будет очень трудно. Он же видел, как только что тот сопротивлялся угрозам сообщника, и не представлял себе, что надо сделать с тяжелораненым, чтобы у того развязался язык. К тому же приходилось считаться и с пистолетом дамочки, да и, скорее всего, с аббатом Монте, который с таким аппетитом расправлялся с десертом. Непросто в одиночку вламываться в дом, где есть хоть какая-то, но защита.