– Выпейте скорей.
Владлен машинально глотнул и выдавил из себя:
– Спасибо.
Я слегка успокоилась, вербальная активность вновь вернулась к поэту.
Богоявленский вскочил на ноги.
– Сволочь! Мразь!
Я попятилась.
– Кто?
– Волк! Это он был стукач, да! А ну, садись и слушай! Немедленно!
Я плюхнулась в кресло, а Владлен забегал по кабинету, вываливая на меня ворох сведений. Кое-что я уже знала от Ремизова, поэтому попросту опущу ту часть рассказа Богоявленского, которая была посвящена написанию книги «Поле несчастья в стране дураков» и попыткам передать рукопись на Запад. Начну сразу с того момента, как поэт упал в люк.
Была осень, теплый, непривычно сухой для Москвы октябрь. Владлен возвращался с собрания в Союзе писателей, настроение у него было ужасным. С утра поэт поругался с женой, Аня никак не хотела понять, что творческой личности для обретения вдохновения требуется находиться в состоянии влюбленности. Лишь по этой причине Владлен увлекся сейчас хорошенькой поклонницей Машенькой. Но Аня, приземленная баба, не оценивающая своего счастья, устроила дикий скандал с битьем посуды.
– Убирайся прочь к свой б…и, – орала она, – пусть теперь она тебе трусы стирает и суп варит.
Владлен счет за благо испариться из дома. Потом он отсидел на собрании, где три часа боролся со сном, слушая доклад кретина из городского комитета партии, а затем, решив вознаградить себя, отправился в ресторан. Однако и тут его поджидала неудача. Дубовый зал ЦДЛ [26] был закрыт для посетителей, там справляли свадьбу, а в нижнем буфете остались лишь одни бутерброды с жирной ветчиной. Чертыхаясь, Владлен отправился в Книжную лавку писателей и снова получил пинок. Стройная Кира Викторовна, заведующая отделом, где отоваривали литераторов, не продала ему сборник романов зарубежных прозаиков.
– Эта книга только для секретарей Союза писателей, – отрезала она, – по списку. Вашей фамилии в нем нет.
То ли от моральных переживаний, то ли от жирного окорока у Владлена схватило желудок, и он в самом гадком настроении поехал домой. Выйдя из метро, поэт нашел телефон-автомат, выудил из кошелька двухкопеечную монетку и набрал номер домашнего телефона.
– Да, – буркнула Аня.
– Котик, я уже почти у подъезда, иду от метро во двор, – сообщил Владлен.
– И чего? – не выказала радости жена.
– Супчик подогрей.
– Пусть тебя Машка кормит!
– Ну, ягодка моя, – запел Богоявленский, – не хмурься, ты мой котеночек, самый лучший, а я твой противный зайчик, прости, дурака! Эта Маша пустое место, а ты муза, нимфа…
– Ступай домой, урод, – уже не таким злым голосом сказала Аня, – у меня мигрень, довел жену почти до смерти, мерзавец! Сам себе еду подогреешь, Пушкин недоделанный!
– Конечно, моя серна, – обрадовался Владлен, – отдыхай, душенька.
Насвистывая, он повернул в арку. Значит, сейчас он спокойно сядет в кабинете, один. Анька начнет изображать умирающую, Богоявленский зайдет в спальню, поцелует жену и отползет прочь. Нет, жизнь налаживается, с Машкой давно было пора рвать отношения. Кстати, в ЦДЛ появилась новая администраторша, прехорошенькая Симочка…
Владлен вошел во двор и увидел около своего подъезда пожилого человека, в шляпе, очках и с палкой. Незнакомец пытался разглядеть что-то на тротуаре. Когда Богоявленский поравнялся с ним, дедушка голосом профессора попросил:
– Милейший, сделайте одолжение, я обронил ключи и никак не могу их найти. Гляньте молодыми глазами, авось заметите связку, иначе мне придется на улице ночевать. Эка незадача!
Владлен, будучи человеком интеллигентным, хорошо воспитанным, нагнулся и начал рассматривать асфальт, прямо перед его ногами были желто-красные листья, сметенные дворником в кучу.
– Вы вперед шагните, – попросил старик, – вроде там звякнуло.
Богоявленский послушался, ступил на «стог» и вдруг понял, что под ногами нет опоры, правая нога стала по непонятной причине проваливаться сквозь асфальт. Поэт взмахнул руками, попытался отшатнуться в сторону, и тут старичок резко, с молодой силой, толкнул Владлена.
Дальнейшее литератор помнил плохо. Он провалился под землю, затем оказался в неимоверно горячей воде и потерял сознание.
Очнулся он в больнице, обмотанный противно пахнущими бинтами, рядом с кроватью, на табуретке скрючилась зареванная Аня. Лечиться пришлось долго, ожоги и переломы зарастают медленно.