Околдованная

Когда они выехали на большую дорогу, то посмотрели на север. Преследователей не было видно. Это немного их успокоило. Силье было очень тяжело расставаться с приветливыми людьми, и время от времени она еще смахивала слезу. Но скоро происходящее потребовало всех ее сил.

Селение, мимо которого они проезжали на юг по большой дороге, казалось вымершим. Только поднимавшийся дым свидетельствовал о том, что в хуторах были люди. Но теперь Силье знала лучше. Она знала, что глаза соседей наблюдали за каждым чужим, ехавшим по дороге, она узнала об этом с болью. Тенгель проявил нетерпение и пытался заставить их ехать быстрее. Силье и старая кобыла делали все, что могли. Но, по его мнению, это было недостаточно быстро.

— У нас преимущество во времени всего несколько часов, — крикнул он ей. — А кнехты скачут быстро, стоит им только сесть на коня.

У Силье стало сводить мышцы рук. Ей приходилось в одно и тоже время держать Суль, управлять лошадью и самой держаться в седле. Она вынуждена была забыть о приличиях — плащ давно соскользнул с ее колен… Наоборот, Суль, казалось, наслаждалась скачкой. Она сидела впереди Силье с сияющими глазами и улыбкой на губах. Силье заметила, что Тенгель часто посматривал на нее, и его взгляд был полон нежности и тревоги. Он добрый человек, думала Силье. Несмотря на то, что о нем говорят и как его называют, несмотря на устрашающую внешность, он, во всяком случае, добрый в душе. Но выглядел он, однако, как демон из преисподней, когда скакал впереди. Великолепный, привлекательный и чарующий демон. Если такие водились.

Силье давно решила, что приняла слишком близко к сердцу странное поведение Суль тогда, с сыном Абелоны. Это так естественно, что Суль не любила его, и глаза ее действительно могли сверкать. Ненависть, которую парень увидел в глазах девочки, возможно, мешала ему и немного пугала, поэтому он был недостаточно осторожен, когда резал ножом ветчину. Так просто было свалить вину на другого! Ее беспокойство было слишком преувеличено.

Постепенно они въехали в лес, находившийся на пути к следующему селению. Теперь они двигались медленнее, так как нужно было дать отдых лошадям. Выло еще совсем светло, но, по словам Тенгеля, им предстоял еще долгий путь, и они должны были успеть до наступления ночи.

— В горах волки, — сказал он, — мы не справимся с ними в темноте.

Силье почувствовала, как страх сжал ее сердце. Она знала, что было целью их поездки, но пыталась не думать об этом. В глубинах ее подсознания дремала мысль, которая все время всплывала на поверхность. Все ее фантазии, все кошмары — все было только подготовкой к тому, что однажды должно было случиться. И вот час пробил. И все это, кажется, осуществляется.

— Нам и правда опасно оставаться здесь, в селении внизу? — спросила Силье, пытаясь заставить Суль сидеть смирно.

— Теперь это так, — ответил он угрюмо. — За тобой охотятся из-за общения со мной.

Общение? Это слово звучало почти так же скверно, как распутство. Она не решалась смотреть на него.

— Злая женщина… — пожаловалась Силье. — Бедный Бенедикт и другие должны терпеть ужасных людей — может быть, до конца своей жизни! — Она помедлила секунду, прежде чем продолжать: — Вы были правы, господин Бенедикт спрашивал меня, не выйду ли я за него замуж. Я, разумеется, поблагодарила, но сказала «нет». Может быть, напрасно, тогда бы мы избежали всего этого.

— Нет, — сказал Тенгель. — Супружество не спасло бы тебя сейчас. Вспомни о женах священников, которых схватили за колдовство и ворожбу! Им не помогли, хотя священники и просили их помиловать. Если уж женщину заклеймят как ведьму, то она пропала! — Чуть помедлив, он добавил: — Господин Бенедикт просил меня вернуться, как только я смогу. Он просил меня о помощи против тех.

— А не опасно для тебя быть среди людей? — Как только у нее вырвались эти слова, она поняла, что попала в ту же ловушку, что и Бенедикт однажды. Среди людей… Это звучало так обидно. Но Тенгель сохранял спокойствие.

— Конечно, но я пока с этим справлялся.

— Какую помощь хотел он получить?

— Он думает, что у меня есть возможности уничтожить их.

— Мне почти хочется, чтобы они у тебя были, — тихо сказала она.

— Нет, я не стану пробовать такое. Я опасаюсь разбудить в себе дремлющее зло. Но я вернусь к нему, потому что он так хорошо принял вас по моей просьбе. Несмотря на все, Бенедикт и его домочадцы, думаю, никогда не раскаивались. Они полюбили тебя и детей, ты это знаешь, Силье.