Несекретные материалы

– Как думаешь, пить можно?

Второй, более бойкий и решительный, резюмировал:

– Выпить можно все, что течет, – сунул приятелю емкость, – ну, давай, начинай.

Первый осторожно глотнул и прислушался, как жидкость сползает по пищеводу.

– Ну, – поторопил другой, – рассказывай, как?

– Ничего, – пробормотал, переводя дух, мужик, – склизко очень.

По-моему, лучше о «Бенедиктине» и не сказать.

Дворник элегически глянул на меня.

– Надо чего? Ложки в мусоропровод побросала? Хотя вроде не из наших!

– Нет, поговорить хочу.

– И о чем балакать станем? – оживился Юрка.

– Нину из восемьдесят третьей заешь?

– А как же! Самостоятельная девица, красивая и при деньгах.

– Что за женщину подвозил ей?

Дворник задумчиво почесал нос грязным ногтем и шмурыгнул.

– Жизнь дорогая пошла, страсть! А зарплата – слезы, только на хлеб.

Я достала кошелек и многозначительно повертела его в руках. Юра оживился.

– Могу такого про Нинку рассказать! Столько такого!

– Ну да? – изобразила я удивление. – Небось врешь?

– Кто, я? – пришел в негодование дворник. – Да я про всех все знаю – мне мусор рассказывает.

– Участковый? – не поняла я.

– Да нет, мусор из квартиры, – пояснил дворник. – Вот гляди, – и он ткнул пальцем в сторону ароматной кучи. – Три коробки из-под «Зефира в шоколаде», значит, Соловьевой из восемьдесят первой пенсию заплатили; пакеты из гипермаркета «Рамстор» семьдесят девятая выбросила, гостей ждут; пять бутылок явно Сережка кинул, родители уехали, вот он и гуляет. Анелия Поликарпова из семьдесят восьмой замуж недавно выходила. Платье белое, фата… Бабки на скамейках чуть от умиления не скончались – ну и невеста, сплошная невинность, не то что теперешние – не пьет, не курит и жениху до росписи не давала, все под ручку ходили. Старушки причмокивают, а я правду знаю. Будущему мужу точно не отдавалась, только кто, скажите, в мусорник прикольные презервативы бросал, ну те, в виде зайчиков и собачек? В стояке, где квартира Поликарповой, кроме нее, одни божьи одуванчики – кому восемьдесят, кому семьдесят пять… Навряд ли они такими мульками пользуются.

– А Нина?

– Небось задохнулась тут? – неожиданно проявил чуткость дворник. – Пошли к верблюду, там и побалакаем.

Мы пересекли небольшую площадь и подошли к ресторанчику с надписью «Camel». Внутри приятно пахло мясом и кофе. Юра устроился за столиком и крикнул:

– Люська, неси курицу-гриль.

Очевидно, его тут хорошо знали, потому что высунувшаяся женщина строго спросила:

– Деньги есть?

– Дама заплатит, – пояснил Юрка.

Я кивнула головой и полезла за кошельком. Люська замахала руками:

– Что вы, порядочного клиента сразу видно, а у Юрки проверить сперва надо. Сколько раз жрал, а потом убегал. Пользуется, что мы с его женой подруги. Только денег ему не давайте: запойный он.

– Иди себе на кухню, – обозлился Юра и повернулся ко мне, – платишь за обед и гони двести рублей.

– А есть за что?

– Есть!

Получив бумажки и курицу, Юрка в мгновение ока сожрал бройлера, удовлетворенно рыгнул и сообщил:

– Слушай, Нинка – наркоделец.

– Отчего пришел к такому выводу, опять объедки подсказали?

– Нет, – совершенно серьезно заявил мужик. – Ну подумай сама. Частенько к ней люди приходят. Шмыгнут как тени, и нет их. Одеты все в черное, чтоб внимание не привлекать. Туда-сюда шныряют, инвалиды придурочные.

– Почему инвалиды?

– А черт их знает, может, под трамвай попали, кто без руки, кто без ноги. А тут, гляжу, баба эта в заграницу летит…

– Какая? – перестала я что-либо понимать. – Объясняй по-человечески.

Юрка вздохнул. Излагать мысли ясно тоже надо уметь, с непривычки не сразу получится. Кое-как дворник попытался изобразить связный рассказ.

Он целый день торчит во дворе. Во-первых, живет здесь в крохотной квартирке, которую случайно отхватили в элитном доме еще его родители, а во-вторых, постоянно поджидает левого заработка. В квартирах остались сплошь старухи – писательские вдовы. Юрку они помнят с детства и доверяют, пускают к себе, когда нужно прокладку в кране сменить или лампочку поменять. За что-то более серьезное дворник не берется. Еще он поднимает наверх всяческие тяжести вроде сумок с продуктами и узлов из прачечной. К тому же у Юрки есть машина – вполне приличные «Жигули», и престарелые дамы просят довезти их иногда до аптеки или до рынка.