Несекретные материалы

При упоминании о моем богатстве Ефим Иванович поскучнел. У него есть несколько страстишек, в частности, карты и бега. Но, говорят, если везет в любви, то не жди удачи в игре. Поэтому дедуля постоянно проигрывается и явно хочет сейчас попросить у меня тысчонку-другую.

Дедок принялся улыбаться, обнажая безупречно сделанные съемные протезы, и тут заметил тихо сидящую Галю.

– Позвольте представиться, дорогая, Фима, киноактер.

Он и впрямь снялся в трех-четырех лентах, не имевших особого успеха. Всю жизнь в основном озвучивал роли за кадром.

Галочка порозовела. Казанова взял ее за руку и поцеловал у запястья.

– Какие чудесные духи, – закатил глаза старик.

– Я не душусь, – пролепетала окончательно смутившаяся женщина.

– Значит, ваша кожа изумительно пахнет, невероятно сексуально!

Галя сделалась цвета свеклы. Ефим галантно усмехался, Миша принялся нервно накручивать волосы на палец, Аркашка сжал зубы так, что на щеках заходили желваки. Зайка быстренько выскользнула из столовой, я за ней. Кажется, в ближайшее время дома станет жарко.

Сон убегает от меня всякий раз, когда голова заполняется мыслями. И сегодня я просто извертелась в кровати, скидывая одеяло и без конца переворачивая подушку. Наконец закурила и попыталась разложить все по полочкам.

Труп Никитина, почему-то оказавшийся в моем багажнике. Базиль Корзинкин, связанный с Алексеем Ивановичем деловыми узами, исчез бесследно. Майя Колосова убита, таинственная Вера Ивановна и внезапно разбогатевшая Ниночка… Что делала Самохвалова вместе с Базилем в заброшенной Горловке? Искала клад? Он такой дурак, что взял с собой чужую женщину? Хотя почему чужую? Может, Ниночка и есть та таинственная любовница, ради которой престарелый идиот бросил Сюзетту? Интересно, нашли ли они «хованку»? И еще – если Алексей Иванович и Вера Ивановна на самом деле дети Трофима, значит, они родственники Корзинкина. Знал ли об этом Базиль? Куда он, в конце концов, подевался? Может, отправился с Ниночкой в Птичий?

Я решительно выбросила окурок в сад и глянула на будильник – два часа. В Париже полночь, скорей всего Сюзетта не спит, она редко укладывается раньше часа.

Сюзи и впрямь сразу схватила трубку.

– Дашка! Где Базиль?

– Послушай, супруг говорил что-нибудь о московских родственниках?

– Нет у него никаких родичей, – закричала подруга, – только дед и был. Ищи Базиля, умоляю, – и она заплакала.

Кое-как успокоив бедняжку, я дала отбой. Значит, Базиль ничего не знал! Ладно, завтра смотаюсь в Птичий, потом попробую выяснить правду о Никитиных.

К Птичьему ведет Рижское шоссе, а название он получил, наверное, от находящейся неподалеку птицефабрики. Маленький, сонный городок с парой ларьков на вокзальной площади. Я притормозила возле замерзшего торговца и спросила:

– Тут где-то колония, лагерь заключенных.

– Езжай по трамвайным путям до круга, – сообщил мужик.

Минут через десять я подкатила к небольшому облупившемуся кирпичному зданию. За тяжелой дверью оказалась решетка и табличка: «Больше двух не входить». Рядом звонок. Он отозвался на нажатие противным дребезжащим звуком. Послышался щелчок, вход открыт.

Я оказалась в небольшом тамбурчике. Впереди еще одна запертая дверь, справа железная клетка с дежурным.

– Чего вам? – осведомился круглощекий паренек.

Я тщательно подготовилась к встрече с отцом Ниночки, поэтому вытащила красивое темно-бордовое удостоверение с надписью «Телевидение» и сунула в маленькое окошечко. Дежурный повертел документ и робко спросил:

– А чего надо-то?

– Вашего начальника, господина Самохвалова.

Парнишка ушел в соседнее помещение, и я услышала тихое шуршание диска. Буквально через секунду в тамбурчик вошел рослый мужик, настоящий красавец. Все при нем – рост под два метра, широкие плечи, узкая талия.

Возраст определить трудно, около пятидесяти, а цвет лица изумительный. Конечно, живет на свежем воздухе, и забот, наверное, никаких. Начальник приветливо улыбнулся, и я с завистью отметила, какие у него отличные белые, крепкие зубы, такими только орехи колоть. Не то что мои – сплошь пломбы да штифты.

– Кто тут у нас с телевидения?

Я улыбнулась в ответ.

– Программа «Герой дня», вот хотим побеседовать.

По чисто выметенной лестнице поднялись на второй этаж, и начальник галантно пропустил даму вперед. Кабинет поражал великолепием. На полу яркий ковер, в углу большой телевизор с видиком. На письменном столе подставка для ручек, напоминающая надгробный камень, и отличная лампа, гнущаяся в разные стороны. У окна примостился двухкамерный «Бош», на нем большой моноблок с СД-плейером. Да, а еще говорят, что колонии бедствуют!