Крылья черного ворона

Он произнес это с таким сдержанным и вдумчивым изумлением, что его слова нельзя было принять за лесть или галантность. Княгиня поблагодарила его за комплимент.

Она принялась воодушевленно рассказывать ему о женских портретах.

— Вот эта, — сказал Хейке, указывая на портрет, очень похожий на Феодору. — Эта должна быть Ансиолой!

— Нет, Ансиола, к сожалению, не оставила ни одного портрета. Эта женщина — одна из многих в роду, кого звали Феодорой. Она принадлежит к одному из поздних поколений. Если вы посмотрите на младшую жену Бориса, вы заметите, что обе эти женщины похожи. Его жену звали Феодора, она была русской. Это была самая первая Феодора. В дальнейшем многих девочек в роду называли этим именем.

— Да, я вижу сходство, — ответил Хейке, — между этими двумя портретами и Вами.

Он был уверен в том, что Ансиола тоже похожа на них! В особенности на княгиню…

Он все больше и больше убеждался в том, что обе они были одним и тем же лицом.

И он, не особенно разбираясь в живописи, понял, что все портреты были написаны в одно и то же время — несколько веков назад. Ни одной новой картины здесь не было.

Это подтверждало его теорию, которая уже вызревала.

Если бы он не видел утром той устрашающей картины, он бы — как и все остальные случайные посетители — поверил, что осматривает обычную крепость, в которой живут две самые обыкновенные женщины.

Но теперь у него в голове созрела мысль о том, что Феодора и была как раз давно умершей Ансиолой, а Никола была живой девушкой, которую привидение подчинило себе, чтобы привлекать в дом все новых и новых мужчин.

Теперь Хейке отвечал за жизнь Петера и за жизнь бедной девушки. Это он должен был вывести их из крепости, но так, чтобы Феодора ни о чем не подозревала.

Ему помогали. Он знал, что за его спиной стоят трое «меченых» Людей Льда. Но решение он должен был принимать сам!

А если все это вздор? Что если Феодора была реальной, живой женщиной, а его утреннее видение было обманом зрения?

И он решил спровоцировать ее на откровенность.

— И все Ваши предки похоронены в маленькой церкви в Таргул Штрегешти? — спросил он.

— Все до одного. В склеп, находящийся на скале, подниматься слишком трудно.

Хейке кивнул.

— Мне хотелось бы после обеда осмотреть кладбище.

И снова она удивила его, со слезами на глазах поблагодарив его.

— А, да, сходите туда! Может быть, вам удастся растормошить церковного служку: место успокоения наших предков настолько запущено, что я просто не в силах выносить это! Ах, как я рада, что вы посетили нас!

«Надо же, — подумал Хейке. — Что за хитрую игру ты затеяла?»

Но, услышав ее последние слова, он начал кое о чем догадываться.

— Я не стану вас больше задерживать. Забирайте вашего друга с собой! Но если у вас будет время, добро пожаловать к нам вечером!

«Вот она куда клонит! Она приглашает не Петера. Это меня она хочет взять в оборот, ведь по ночам она оживает и становится сильной. И все мужчины исчезают здесь по ночам. Она хочет соблазнить меня — и погубить! Интересно, знает ли она, что я принадлежу к особому роду? Похоже, что нет. Представляю, как она будет удивлена!»

И когда все четверо подходили к воротам, Петер сердито взглянул на него. Но Хейке только улыбнулся ему своей миролюбивой — и на этот раз извиняющейся — улыбкой, сделав вид, что ничего не понимает. Ему нужно было переговорить с Петером, как только они будут в безопасности.

Княгиня не стала выходить из дома: вместе с Николой они остались в мрачном, лишенном окон зале. В этом не было ничего удивительного, ведь привидения избегают солнца и дневного света.

Но, прощаясь с дамами, Хейке был еще раз удивлен. Его удивило не то, что княгиня Феодора была с ним чрезмерно любезна и горячо просила его придти вечером: эта женщина делала последние приготовления перед тем, как вцепиться в него мертвой хваткой.

Но Никола!..

Эта удивительно нежная девушка, все время плакавшая от отчаяния, по-новому теперь взглянула на Хейке — осмелилась это сделать.

Она не взяла его за руку, но ее говорящий взгляд подтверждал сказанные ею слова:

— Прошу Вас придти сюда вместе с Петером к вечеру! Я недооценивала Вас, простите меня. Но теперь я вижу, что в груди у Вас бьется горячее и благородное сердце. Я сожалею, что обращала внимание только на внешность!