Мария - королева интриг

Речь шла о картинах из числа двадцати четырех живописных работ, предназначенных для украшения здешней галереи и посвященных исключительно жизни Марии Медичи. В роскошных одеяниях или чуточку оголенная – одно плечико или одна грудь, не более! – она фигурировала посреди пухлых, вернее, откровенно пышущих здоровьем аллегорий и раскормленных ангелочков, однако краски просто восхищали своей свежестью.

– Вот здесь, – говорил художник с заметным фламандским акцентом, – изображена...

– Моя коронация! Это же очевидно. А здесь?

– Регентство и правление королевы.

– Чудесно... Ну а здесь?

– Как Ваше Величество может видеть, речь идет об апофеозе короля Генриха IV, ее августейшего супруга...

Она поморщилась и выпятила нижнюю губу:

– Вы, вероятно, могли бы объединить ее с предыдущей? В конце концов, раз уж я заказала для восточной галереи серию картин, посвященных королю, возникает некоторая двусмысленность... Когда вы планируете закончить?

Рубенс собирался отстаивать свою точку зрения, но передумал, чувствуя, что назревают новые требования.

– Мадам, мадам! Ваше Величество должны понять, что это огромный труд, и в моей мастерской в Антверпене, где у меня почти три десятка помощников и учеников...

– Клянусь Святым Чревом, как говаривал покойный король Генрих! Зачем же проделывать такой путь? Перебирайтесь сюда и работайте с таким количеством людей, которое вам только может понадобиться! Ваши картины восхитительны, и мне они нравятся, но, как видите, работы во дворце продвигаются быстро, а я хочу переехать в дом, законченный во всех отношениях. Даю вам полгода!

– Полгода? Смилуйтесь!

– Не умоляйте понапрасну, мсье Рубенс! – отрезал кардинал Ришелье. – Подумайте о том, что эти прекрасные творения вознесут вас на вершину славы и что в ваших же интересах удовлетворить пожелание Ее Величества! Вы должны последовать ее совету и работать здесь. – Повернувшись к Марии Медичи, он продолжил: – Я имел огромное удовольствие сопровождать госпожу герцогиню де Шеврез к Вашему Величеству!

Королева-мать выбралась из своего кресла и раскрыла объятия:

– Ах, Мария!.. Как это мило... но весьма неосмотрительно! Я очень, очень сердита!

– Я тщетно стараюсь угадать, чем я имела несчастье так прогневить Ваше Величество? – пробормотала герцогиня, присев в глубоком реверансе. – Я всего лишь приехала, беспокоясь о вашем здоровье: вы были бледны вчера вечером!

– Если я и была бледна, то от гнева! С чего это тебе вдруг вздумалось подталкивать этого юного хлыща Монморанси к моей снохе?

– Я? Я никого не подталкивала, мадам! Если Монморанси влюблен в мадам Анну, я тут ни при чем.

– Для тебя лучше, чтоб это было именно так. У тебя и так не слишком хорошие отношения с королем, моим сыном, и тебе бы следовало лучше присматривать за ней. Молодая и неопытная, она так нуждается в мудрых советах, особенно если и она питает какие-то чувства к герцогу. Она должна научиться скрывать чувства, если уж она не в состоянии погасить пыл этого безумца. Тем более что при дворе все больше и больше появляется привлекательных мужчин, ты не находишь?

– Господи, нет! – воскликнула молодая женщина, твердо решившая прикидываться дурочкой, если возникнет необходимость.

– Неужели? Тогда расскажи мне, кто эти роскошные мужчины, с которыми ты и твой супруг беседовали вчера в Лувре после балета? Я, кажется, никогда не встречала подобных красавцев! Ты должна мне их представить!

– Эти? А! Английские путешественники, с которыми монсеньор Клод познакомился в Лондоне и которые пришли насладиться спектаклем...

– Чудесно, но имена-то у них есть?

– Я не смогла запомнить эти английские имена. Кажется, одного из них звали...

– Милорд Кенсингтон и милорд Бекингэм, – вмешался Ришелье. – Что касается третьего, то, думаю, не ошибусь, если скажу, что это был принц Уэльский.

– Раз уж вашему преосвященству все известно, – сердито ответила Мария, – вы должны знать и то, что они прибыли в Париж инкогнито.

– Инкогнито! – вскричала королева-мать, принимая важный вид. – Но почему инкогнито?

– Потому что они лишь проездом во Франции и направляются в Мадрид. Принцу пришла в голову романтическая идея лично увидеть инфанту, на которой он собирается жениться. Испанский посол в Лондоне, должно быть, изобразил ее слишком уж идиллически...

– Это просто смешно! – вне себя закричала Мария Медичи. – Мой покойный супруг так мечтал о браке нашей дочери Генриетты-Марии с англичанином! О чем только думает король Яков?