Экстрим на сером волке

— Супруг, надеюсь, в добром здравии? — задал следующий вопрос Михаил Николаевич.

— Работает, очень занят, — лихо соврала я, давно пережившая развод с очередным мужем.

— Ну, прекрасно, — закивал ректор, — видите ли, Дашенька…

Я вцепилась пальцами в сиденье стула. Дашенька!

Матерь Божья! Михаил Николаевич явно не в себе!

— ..хочу попросить вас о небольшой дружеской услуге. Елена Борисовна.., знаете ее?

— Да, — шепнула я, — ваша секретарша.

— Именно так! Елена Борисовна говорит, что товарищ Васильева скромный, неболтливый, интеллигентный человек. Просьба моя не имеет отношения к работе, она очень личная.., частная. Конечно, вы можете отказаться.

— Постараюсь сделать для вас все! — воскликнула я.

— Замечательно. Понимаете, я заказал для жены подарок, браслет из ее любимого жемчуга. Сегодня нужно забрать изделие, ювелир уезжает через пару часов в Подмосковье, в санаторий. И вот незадача! Мой водитель слег с температурой. Елена Борисовна пожилая дама, ей на метро трудно ехать… Так вот.., э.., она сказала, вы.., порядочный человек.., сделайте одолжение, съездите за сувенирчиком, не в службу, а в дружбу.

Вот адрес и конвертик с деньгами.

У меня отлегло от сердца. Бог мой, какая ерунда!

Начальство всего лишь решило использовать преподавательницу в качестве курьера.

— Елена Борисовна пообещала, что вы не станете распространять по институту сплетни о наших хороших отношениях, — пел Михаил Николаевич.

Я схватила листок бумаги и конверт.

— Уже еду!

— Спасибо, поверьте, я буду очень вам благодарен.

Да, кстати, мне надо в министерство; если, вернувшись назад, вы обнаружите кабинет пустым, не отдавайте сверточек Елене Борисовне. Между нами говоря, она сплетница. Хорошо, душенька? Вручите его мне лично в руки.

Я кивнула и пошла одеваться. Путь предстоял неблизкий, в другой конец Москвы, на дворе стоял лютый холод, колкий, острый ветер больно бил по лицу.

На обратной дороге мне досталось в вагоне метро место. Я села и не утерпела, открыла красную бархатную коробочку. Внутри оказался браслет из жемчуга, красивое, совершенно недоступное большинству советских женщин украшение. Полюбовавшись на роскошь, я положила коробочку в сумку и закрыла глаза.

Вагон покачивался, от пассажиров пахло мандаринами и шампанским. Кое-кто уже начал праздновать Новый год.

Прибежав на кафедру, я обнаружила ее пустой, все сотрудники разошлись по домам, лишь у окна сидела Соня Адашева, она готовила билеты к завтрашнему экзамену для второкурсников.

— Ты еще тут? — удивилась она.

Я кивнула, сняла куртку, повесила ее в шкаф, потом раскрыла сумочку и.., не нашла там коробки.

То, что я пережила в следующие пять минут, не пожелаю испытать даже злейшему врагу. Сначала я вытряхнула содержимое сумки на стол, потом прощупала подкладку, хотя ежу было ясно: коробочка туда не провалится!

— Что случилось? — спросила Соня, наблюдавшая за мной во все глаза.

И тут я, рухнув на стул, зарыдала. Адашева вскочила и бросилась ко мне.

— Тише, — сказала она, — любое горе поправимо.

Я, обезумев, закричала:

— Хорошо тебе говорить! А меня выгонят с работы, поставят клеймо воровки.., браслет.., жемчуг.., ректор…

Соня, разобравшись в произошедшем, воскликнула:

— Фу, какая ерунда! Погоди секундочку!

С робкой надеждой я наблюдала, как Соня подошла к телефону, набрала номер и сказала:

— Юрий, пройди в мою спальню, открой комод, в верхнем ящике лежит зеленая шкатулка… Да, да, она.

Немедленно привези ее сюда.

Потом она повернулась ко мне.

— Иди умойся, напудри нос, выкури сигаретку. Да не дрейфь. Михаила Николаевича нет, хорошо, если он к девяти явится, времени у нас навалом.

Спустя час в моих руках оказалось украшение.

— Похоже? — улыбнулась Соня.

— Как две капли воды, — прошептала я, разглядывая чудо.

Соня засмеялась.

— Это мой папа Михаилу Николаевичу ювелира порекомендовал. Неси коробку в кабинет.

— С ума сошла!

— Давай тащи, — подтолкнула меня в спину Соня.

— Но что ты скажешь отцу?

— Он и не спросит, — отмахнулась Адашева, — браслет дарил год назад, небось давно про него забыл!

Проявит любопытство, скажу: «Потеряла».

— Я не сумею вернуть тебе деньги…

— Я их и не прошу, — хмыкнула Соня, — жизнь длинная, на том свете угольками сочтемся.

Михаил Николаевич взял коробочку и рассыпался в благодарности. За услугу преподавательница Васильева была вознаграждена по-царски. Елена Борисовна вручила мне картонную коробку, в которой оказался продуктовый заказ, не наш, месткомовский, а тот, что получал ректор: колбаса из спеццеха, икра черная и красная, шпроты, импортная курица, шоколадные конфеты и многое другое, страшно вкусное, практически недоступное. В особенности поразило Кешу невиданное лакомство: мармелад «Бананы в шоколаде». Еще я получила в бухгалтерии премию, тринадцатую зарплату, и была совершенно счастлива.