Последнее поколение

Пришелец сразу направился к пульту. Церангары в замешательстве остановились у кресел. Цергард осторожно потрогал светло-серую обивку. Она оказалась мягкой, чуть ворсистой, очень приятной на ощупь. Садиться на неё грязными, заляпанными тиной штанами не хотелось.

– У вас тут не найдётся, что подстелить? – неуверенно спросил цергард Федерации. Может, тряпочка какая? Или газетка?

– Что? – удивился Гвейран. – Зачем тебе газетка?

– Да кресло жалко! Не отстираете потом после нас.

– Вот нашёл проблему! – рассмеялся носитель высшего разума. – И потом, вам не в кресла. Вам вот сюда! – он подпихнул спутников к «гробам», откинул прозрачные крышки. Залезайте и ложитесь.

Это были разгрузочные капсулы для транспортировки раненых и больных. Гвейран не был уверен, что ослабленным спутникам его пойдут на пользу стартовые перегрузки, и решил подстраховаться.

Церангары топтались каждый перед своим ложем, как кони перед оковой. Потому что если кресла были серыми, то внутренность «гробов» сверкала ослепительной белизной.

– Мы всё изгваздаем. После нас можно будет выкидывать! – сообщил цергард убито.

– Ложись, ложись! – настаивал пришелец. – Скажите, чистюли какие! А кто на антикварном покрывале в сапогах валялся?!

– Так я же не знал! – нахмурился цергард, посчитав упрёк незаслуженным. – Я его уже в музей сдал!

Сбросил на пол упомянутые сапоги, верхнюю одежду и сердито водворился в капсулу. И сразу почувствовал, как ровная тканевая поверхность под ним зашевелилась будто живая, принимая форму его тела. Сразу стало хорошо и удобно.

– … И в тех гробах был уготован

Им мирный вековечный сон…

– довольным голосом процитировал он из хрестоматийной поэмы Фрага «Герои и вдовы».

– Типун тебе на язык! – фыркнул Гвейран, опуская крышку.

– А мы что, сейчас уже полетим? Так сразу?! – вдруг всполошился Тапри. Конечно, ему приходилось уже летать по воздуху. Но самолёт – это одно, корабль пришельцев – совсем другое! Это страшно до невозможности!.. Не хватало ещё, чтобы пришелец заметил, как он испуган! И, собрав волю в кулак, он уточнил более спокойно, даже как-то деловито: – В Арингор?

– Нет, – возразил Гвейран. – Арингор подождёт. Полетим на головной корабль. Надо привести себя в порядок. Поесть хотя бы.

Час от часу не легче!

– Что, В КОСМОС ПОЛЕТИМ?!

Глаза у агарда сделались огромными и белыми. Он старался не поддаваться страху, но это у него плохо выходило. А начнёшь успокаивать – ещё хуже, будет мучиться стыдом… Гвейран молча запихнул его в капсулу. Он замер, вытянувшись в напряжённой позе, закусил губу. Наверное, был уверен, что минуты его сочтены.

А рядом, в соседней капсуле, лежал цергард Эйнер, и вид у него был такой беспечный, будто всю жизнь только тем и занимался, что бороздил космические дали. Он давно разучился бояться за себя.

– Обалде-еть! – такова была их первая реакция. Выдохнули хором, не сговариваясь, сражённые окружающим великолепием. От недавнего разочарования не осталось и следа.

Что и говорить, производители межгалактических «Стайеров» последнего поколения постарались создать для своих потребителей обстановку максимального комфорта! Если перелёт длится несколько недель, он не должен быть в тягость, считали они.

Гвейран хорошо помнил старые, двадцатилетней давности «Сатурны». Это были добротные, функциональные машины, удобные в эксплуатации, но без излишеств, порядком напоминающие студенческие общежития. Простые, практичные интерьеры. Стандартный набор жизнеобеспечения: небольшие спальные отсеки на две-три койки, очень редко на одну – для командного состава, санузлы чаще общие, столовая, рекреация, маленький тренажёрный зал, информационный кабинет (по старинке его ещё называли «библиотекой»), лаборатории, медотсек.

О бассейнах, комнатах психической релаксации, экосистемных оранжереях, обзорных залах, антигравах (развлечение для тех, кому приятно состояние свободного полёта) тогда и речи не шло. Потому что люди понимали разницу между научным транспортником и круизным лайнером. А теперь перестали понимать. И Гвейрана это раздражало. Незачем приучать к роскоши того, кому предстоят долгие месяцы, а то и годы работы в полевых условиях, кого ждёт жизнь, полная лишений. Человек должен уметь довольствоваться малым. Излишний комфорт разлагает, пример тому – неприспособленные, исстрадавшиеся обитатели камеры 7/9.