Сад смерти

Но больше всего она говорила о Маре. Она волновалась за него и горячо его защищала, и Даниэль прекрасно понимал, что крылось за ее болтовней об этом чудовище, это беспокоило его, но он притворился, что ничего не понял.

Его немного смущало, как примут это маленькое дитя природы в Сконе и в Гростенхольме, у него дома. Ведь он решил, что они объедут всех, чтобы он мог представить ее всей родне. Она была невероятно важной личностью для разгадки тайны Людей Льда, хотя Map и она сделали невозможным осуществление первоначального плана. Ведь Шира отважилась искать сосуд Тан-гиля именно потому, что ей не хватало радости жизни.

«Разумеется, она уже достаточно потрудилась, — взволнованно подумал Даниэль. — Теперь пусть продолжит кто-то другой».

Она заговорила об этом однажды. Шира сказала задумчиво:

— Не думаю, что духи очень по-дружески относятся ко мне. Они, конечно же, очень злы на меня. Хорошо, что я уехала.

Рана ее зарастала теперь на удивление быстро и безболезненно. Сама она считала, что это заслуга Шамы, но Даниэль заставил ее поверить в то, что она заблуждается. Не было никаких духов, не было никакого Шамы, Шира была обычной девушкой и не должна была об этом забывать.

Конечно, их путешествие нельзя было назвать воскресной прогулкой, но во всяком случае, в конце августа они добрались до Финского залива, вскоре после того, как в Гельсингфорсе был заключен мир между Швецией и Россией. Какое-то время Даниэль размышлял, не последовать им за транспортами со шведскими войсками через Балтийское море, но когда он услышал об ужасной эпидемии дизентерии, косившей солдат, он оставил эту идею. Шире и ему самому оставалось надеяться на спокойную погоду и пуститься в путь на своей маленькой русской речной лодке.

Эта была смелая затея, но Даниэль знал наиболее безопасный фарватер. Они плыли вдоль южного берега Финляндии, а потом прошли на веслах между тысячью маленьких островов Аландского моря, где у них в поле зрения всегда был какой-нибудь остров — на случай, если бы они попали в беду. Но погода была к ним благосклонна, и первая семья, которую они посетили, была семья самого Даниэля.

Ширу приняли с распростертыми объятиями, и Даниэля, разумеется, тоже, потому что они уже давно очень беспокоились о нем. Дан вернулся домой с войсками, но Ёран Оксенштерн по-прежнему оставался в русском плену, и о судьбе его ничего известно не было. Этнографические и биологические трофеи Даниэля вызвали настоящий восторг в Уппсале.

Шира была в растерянности.

— Ты так много говоришь о твоей матери, но где она? И разве ее имя не Ингрид? Ведь твою здешнюю мать зовут Мадлене!

Даниэль был вынужден объяснить, что он — внебрачный ребенок, и что его мать живет в Норвегии. Шира отреагировала на это довольно спокойно, ненцы никогда не отвергали незамужних матерей, особенно после того страшного несчастья, которое случилось еще до ее рождения: тогда осталось много женщин, но мало мужчин. Даниэль понимал, что она много думала об Ингрид и о том, что той пришлось пережить.

Они решили поехать в Сконе, пока ранняя осень еще хранила частицу летнего тепла. Они не успели написать Венделю, и он ни о чем не подозревал.

— Как ты думаешь, а новая жена отца не рассердится? — боязливо спросила Шира.

— Анна-Грета — нет. Я знаю, что она не меньше твоего отца беспокоилась о тебе.

— А мой брат?

— Неужели он разозлится из-за того, что у него появится сестра?

Но Шира все равно побледнела немного, когда они подъехали к хутору Венделя.

— Неужели отец живет здесь? В этом огромном доме? Жаль, что дедушка этого не видит.

Даниэль спрашивал Ировара, не хочет ли он поехать с ними, но эта идея не пришлась старому ненцу по вкусу. Он был уже слишком стар, и ради будущего Ширы, чтобы обеспечить ее жизнь, ему надо было позаботиться о стаде.

Им открыла Анна-Грета. Даниэль смотрел на нее, не говоря ни слова, она уставилась на Ширу, которая очень смутилась. Глаза Анны-Греты становились все больше и больше, и в конце концов наполнились слезами.

— Это… ребенок Венделя? — прошептала она. Даниэль кивнул.

— Ох, моя дорогая, ты такая малышка, — прошептала Анна-Грета и расплакалась. — Заходи в дом, детка, заходи! Ну, я, кажется, знаю, кто сейчас обрадуется больше всех!

Она заключила Ширу в свои мощные объятия и заставила ее войти.