Искатель. 1997. Выпуск №3

Пугачев, улыбаясь во весь рот, написал на листке бумаги: «Шефа целый день не было в «конторе», а новости о Кравцове узнать хотелось. Вот он и передал через помощника, чтобы я позвонил вечером. Ничего, потерпит до утра».

Кравцова, председателя питерского Законодательного Собрания, обвиняли в получении крупной взятки, а Пугачев входил в следственную бригаду.

«Интересно, кому первому дадут послушать разговор? — подумал Фризе — Смагину? Или той службе, которая его опекает? Если клюнут — господину директору будет горячо! Уже завтра с утра».

Он и представить себе не мог, что горячо Михаилу Яковлевичу будет уже сегодня ночью.

ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА

— Ты способен доставить меня домой? — Пугачев скептически оглядел раскрасневшуюся от спиртного и острых переживаний физиономию Владимира.

— Не задавай смешных вопросов. Сейчас выпью литр молока и поедем.

Разговаривали они опять в саду. У тех, кто занимался прослушиванием, могло появиться искушение втравить в это дело ГАИ и надолго задержать где-нибудь на КПП подвыпивших водителя и пассажира. А то и сделать что-нибудь похуже.

Наверное, вид приятеля не вдохновил Пугачева.

— Нет, старина, вызову-ка я дежурную тачку из конторы.

Первое сообщение о пожаре в департаменте по розыску родственников за границей Фризе услышал в десять утра в сводке новостей «Радио на холмах».

Корреспондент сообщил о том, что пожар начался в пять утра, причины возгорания не известны. Сведений о жертвах нет.

К двенадцати часам стало ясно, что в здании выгорели несколько этажей и найден труп директора департамента Смагина с пулевым ранением и голову. У следствия пока нет данных о том, покончил ли Смагин с собой или его убили.

Потом до десяти часов вечера никакой информации с пожаре в департаменте не сообщалось ни по радио, ни по телевидению. Словно и не было никаких происшествий в центре Москвы.

И лишь поздно вечером в выпуске скандальных новостей независимого телеканала опять упомянули о пожаре в департаменте и о самоубийстве Смагина.

Корреспонденту показалось странным, что, едва начался пожар, у здания департамента появился дежурный микроавтобус Генеральной прокуратуры.

Следственной бригаде удались изъять ряд финансовых документов департамента и огромные суммы валюты. Но большинство архива департамента погибло.

Уже после полуночи позвонил Пугачев. Спросил:

— Новости знаешь?

— Не слишком-то щедро их публикуют.

— Мы бы рады… Знаешь сколько отвалили твоему соседу за организацию концерта?

— И знать не хочу!

— А зря. — В голосе Пугачева прозвучали разочарованные нотки.

— Как вы успели так быстро?

— Я подумал — а вдруг? Когда мне сообщили, что хозяин явился среди ночи, мне стало не до сна…

— Молодчина! — похвалил Фризе. — Заработал бутылку «Бисквита».

— В воскресенье съездим на дачу?

— С дачей я завязал. Уже нашел покупателя. Завтра заеду туда, заберу кой-какие мелочи, и баста!

— Жаль, — сказал Пугачев. И, помолчав немного, добавил: — А ты, старик, опасный мужчина!

Фризе хотел спросить: «Опасней директора Смагина?» Но не спросил. А вдруг прослушивают?

ВРЕМЯ ПЛАТИТЬ ДОЛГИ

До дачи уже оставалось километра два, когда на повороте Фризе увидел мчавшийся навстречу красный приземистый автомобиль. «Альфа-Ромео» Савельева.

Волна ярости захлестнула Владимира. Он резко затормозил и поставил машину поперек дороги. Белая «Волга», отчаянно гудя и поднимая облака пыли, даже не успев сбавить скорость, промчалась по обочине. Наверное, бизнесмен занимался своим любимым делом — разговаривал по сотовому телефону с кем-то из своих многочисленных помощников. Стоящий поперек дороги автомобиль он заметил метров за двести. Не раньше.

Их обоих спасли от столкновения хорошие тормоза «Альфа-Ромео». И мгновенная реакция Романа. Машину развернуло поперек шоссе в нескольких метрах от «Вольво».

После раздирающего слух визга тормозов Фризе показалось, что наступила мертвая тишина. Пахло горелой резиной. Было слышно, как в трубке сотового телефона, брошенного Романом, надрывается озадаченный абонент: «Роман Васильевич! Роман Васильевич!»

Савельеву не потребовалось и десяти секунд на то, чтобы прийти в себя. Он выскочил из машины с пистолетом в руке и, пустив забористым матом, скомандовал: