Демон ревности

– Ну что я могу сказать вам еще? Он в бреду что-то говорил, но я не мог понять что.

– Его преосвященство упоминал, что у него были следы ран на теле, – сказал шотландец.

– Шрамы? О да! Я никогда не видел столько! Я даже не могу вам уточнить, где именно!

На мгновение вернувшаяся надежда покинула сердце Фьоры. Филипп был, без сомнения, ранен неоднократно, но не настолько, как утверждал этот монах. Видя, что настоятель молчит, не вмешиваясь в его рассказ, послушник начал давать новые описания, после которых молодая женщина совсем сникла: брат Иннокентий был очень набожным человеком, скорее робким, любил работать в поле. Он был также...

– Достаточно, брат мой! – прервал его настоятель. – Мне кажется, что ваш рассказ не слишком интересует наших гостей. Такое поведение не соответствует поведению человека, которого вы разыскиваете, не так ли?

– Это правда, – согласилась Фьора, которой вдруг пришла в голову мысль, достойная жительницы Флоренции, где на каждом шагу встречался художник или скульптор, делающий быстрые наброски. – Есть ли в обители хоть один монах, способный нарисовать по памяти портрет этого человека?

– Нет, никто из наших послушников не обладает подобным талантом. Единственный брат, который умеет хорошо рисовать, никогда не встречался с нашим гостем.

Фьоре и Мортимеру не оставалось ничего больше, как поблагодарить служителей церкви и попрощаться с ними. Молодая женщина с трудом сдерживала слезы, ибо она так надеялась, что выяснится наконец, не ее ли супруга подобрали и выходили монахи.

Они уже собирались пройти в ворота, когда послушник, казавшийся таким огорченным из-за того, что ничем не смог помочь гостям, робко поднял палец, чтобы попросить разрешения добавить еще несколько слов.

– Что еще? – спросил настоятель с некоторым раздражением. – Мне кажется, что вы уже все сказали, брат мой?

Тот покраснел и направился к двери, опустив голову.

– И все же скажите, если вы что-то вспомнили, – окликнул его Мортимер. – Вдруг всплыло что-то важное.

– Не знаю, стоит ли это вашего внимания, но этот человек, как мне кажется, любил цветы. Но он не хотел признаться в этом.

– Почему? Разве стыдно любить цветы?

– Я так же думал, но когда он выздоровел... ну, скажем, почти выздоровел, он сказал мне, что цветы не говорят ему ни о чем. Однако в бреду он повторял одно и то же слово, похожее на «цветок». Он произносил его, конечно, плохо и с акцентом. Это было похоже на что-то вроде «фиоре, фиуре...».

Мортимер схватил брата за плечи:

– Фьора?

Наступила минута молчания, и все затаили дыхание. И тут монах сказал с улыбкой:

– Да, да, я думаю, что это было именно так! Теперь, когда вы мне сказали, почти уверен, что он произносил «фьора». Что это значит? Ведь это же название цветка, не так ли?

– Это имя его жены! Спасибо, брат мой! Вы оказали нам неоценимую услугу, и мы вам бесконечно признательны за это.

Фьора не могла произнести ни слова. Едва не падая с ног от усталости и пережитого волнения, она рыдала, сжав голову руками, забыв о том, где она находится. Почувствовав чью-то руку на своем плече, она подняла заплаканное лицо и увидела ясные голубые глаза, полные сострадания.

– Господь бог уже позаботился о нем. Он будет заботиться о нем и дальше, я в этом уверен. Не плачьте, дочь моя!

– Значит, вы догадались?

– Скажем так, что я вас распознал в тот момент, когда вы преклонили предо мною колени. Добавлю, что прощаю вам этот... маскарад. Ведь вы были вынуждены прибегнуть к нему, чтобы побольше разузнать о человеке, которого мы спасли. Но вам, как вы понимаете, придется покинуть нашу обитель как можно скорее, пока кто-то еще не узнал об этом обмане. Я надеюсь, что в скором времени вы встретитесь с графом де Селонже.

– Спасибо! Огромное спасибо!

Она опустилась перед настоятелем на колени, взяла его руку, чтобы поцеловать ее, но не успела этого сделать, потому что тот мягко вырвал ее:

– А теперь идите, и пусть господь бог хранит вас! Я попрошу его благословить ваши поиски, как и благословляю вас.

Мортимер преклонил колени так же, как и Фьора. Настоятель хлопнул в ладони, подзывая послушника, который должен был проводить посетителей к выходу. Прежде чем уйти, Фьора спросила:

– Я хотела бы кое-что оставить в дар этому дому в знак благодарности. Примете ли вы, ваше преосвященство...

– Спасибо за ваше намерение, но передайте свой дар лучше нашей больнице. Пусть он поможет облегчить страдания несчастных больных.