Лебединое озеро Ихтиандра

– Руфина умерла, – перебила меня Зоя, – инсульт у нее случился, положили, правда, в больницу, но она там долго не продержалась, квартира мне досталась, я племянница бабки, дочь ее младшей сестры.

Я кивнула, а Зоя неожиданно принялась излагать историю своей семьи:

– Мама мне свою фамилию дала потому, что в их семье было принято свою девичью фамилию оставлять. Когда я замуж собралась, мать прямо вынудила меня Антонюк остаться, говорила, что я обязана фамилию сохранить. Витя с будущей тещей спорить не стал, муж у меня не вредный, вот я по паспорту и Антонюк. Мама моя…

Я решила прервать лавину пустой информации и задала вопрос:

– А почему старушка не оставила жилплощадь внучке?

– Тонька инвалид, убогая, – пожала плечами Зоя, то ли забыв, что перед ней стоит человек на костылях, то ли решив не обращать внимания на такую мелочь, как обида хромой женщины. – Коляску вы ей суперскую сделали. Весь двор офигевал! По лестнице шагала, везде пролезала. Но все равно одной Тоньке было не прожить, и Руфина меня попросила: «Пригляди за девочкой, у вас с мужем комната в коммуналке, продай ее и мое жилье загони, купите двушку. Живите вместе с Тоней, она очень хорошая, упорная, непременно добьется успеха и вас отблагодарит».

– Понятно, – кивнула я, – а где сейчас Тоня?

Зоя вздернула подбородок.

– Пропала.

Я сделала шаг назад.

– Куда?

Зоя подняла уголок рта.

– Не знаю. Уехала и не вернулась.

У меня закружилась голова.

– Не дадите попить?

– Воды не жалко, – ответила хозяйка, – ковыляй в кухню, кран там.

В пятиметровом пространстве обнаружился пластиковый стол и две табуретки, прикрытые газетами.

– Садись, – равнодушно предложила Зоя и наполнила кружку водой прямо из водопровода.

Я перевела дух и замерла от удивления: на столешнице, среди груды хлама, лежала белая коробка, на которой ярко-синим шрифтом было написано «Адапвенон».

– Руфину я похоронила, – забубнила Зоя, – упокоила по правилам, хоть и дорого, но не пожалела сбережений. Бабка такая странная! Пожилые люди собирают деньги, чтобы их в последний путь достойно проводили, а наша старуха не побеспокоилась, даже одежду не приготовила, я все покупала: белье, платье, чулки, платок, тапки. Недешево вышло.

– Вы молодец, – похвалила я Зою.

– Конечно, – кивнула та, – не всякая и к родной матери так отнесется.

– Что же случилось с Тоней? – спросила я.

Хозяйка села на вторую табуретку.

– Понятия не имею. Утром уехала в школу, а домой я ее не дождалась.

– Ужасно! – воскликнула я. – Представляю, как вы переживали.

Зоя забегала глазами из стороны в сторону.

– Очень, – фальшиво ответила она, – обрыдалась вся.

– Наверно, подали заявление в милицию? – наседала я.

– Конечно, – закивала Зоя, – но только нашу девочку не нашли. Сказали, в Москве криминальная обстановка, люди часто пропадают.

– Давно ремонт делаете? – спросила я.

– Не очень, – пояснила Зоя, – мусор еще весь не вытащили, комнату освободили, страх сколько ерунды нашли, я сейчас кухню выгребаю, вон, на столе хлама куча.

– После смерти Руфины вы здесь жили? – не успокаивалась я.

– Ну не в коммуналке же нам ютиться! – заявила Зоя.

– А стены сразу обновить после кончины бабушки не решились? – протянула я.

Зоя скривилась.

– Антонина с дурным характером оказалась. Я с ней раньше особо-то не общалась, ну, там, день рождения, Пасха, когда люди с родственниками за один стол садятся. У Руфины никого, кроме нас с Витей, не было, поэтому праздничные даты в тесной компании отмечали. Я не очень люблю на жратву тратиться, но тетка настаивала на праздниках, говорила, они укрепляют семью, сама все готовила. Я не спорила, охота ей у плиты скакать – не возражаю. Тоня нас приветливо встречала, улыбалась-целовала. Я думала, у нас с ней контакт, проблем не будет.

Но после похорон бабушки Тоня кардинально изменилась. Засела дома, стала пропускать школу, оборвала связь с подругами, отказывалась встречаться с ними. День-деньской она тосковала у старенького пианино и извлекала из него такие мелодии, что у Зои с Витей принимались ныть зубы. Один раз Виктор не выдержал и велел:

– Перестань над инструментом издеваться!

– Я сочиняю реквием по бабушке, – ответила Тоня и продолжила музыкальные занятия.

За месяц, прошедший после кончины Руфины, Зоя сто раз успела пожалеть об обещании, данном тетке. Оставалось лишь надеяться на то, что Антонина утешится и начнет вести нормальный образ жизни: как говорится, время лечит.