Лебединое озеро Ихтиандра

– Ну? Ну? Ну? – повторяла она. – Как меня зовут?

Я уперлась спиной в капот джипа, наступила на вывихнутую ногу и ойкнула.

– Больно? – с сочувствием спросила девица.

– Ерунда, – отмахнулась я.

Девушка склонила голову к плечу, притронулась пальцами к правому уху, ее глаза приобрели странное выражение, потом она вдруг сказала:

– Ага. Я ухожу! Но мы скоро встретимся. Непременно приду за тобой. Очень-очень скоро! Знаешь, кто я?

И тут ожила мигрень. В затылок медленно ввинтился раскаленный гвоздь, веки потяжелели, желудок поехал к горлу. Я почти опрокинулась на джип спиной, а девушка нависла сверху.

– Тебе плохо? – злорадно осведомилась она.

– Голова заболела, – помимо воли сказала я.

Незнакомка снова по-птичьи склонила голову, чуть прищурилась.

– Ага.

Потом отошла от меня.

– Так лучше?

Я выпрямилась.

– Фу! Простите, похоже, я заболеваю гриппом. Боюсь показаться невоспитанной, но подскажите, где мы встречались?

Девушка прижала руки к щекам.

– О! Я твоя хозяйка! Я за тобой пришла!

Тут только до меня дошло, что это сумасшедшая. Увы, на московских улицах можно встретить человека, по которому плачет дурдом. Дарья – распространенное имя, несчастная случайно обратилась ко мне правильно.

– Ты обязана мне подчиняться, – голосила ненормальная. – Иначе случится беда! Ты будешь выполнять мои приказы. Потом решу, что с тобой делать дальше! Поняла?

Спорить с безумной опасно, если я закричу: «На помощь!» – никто из прохожих не обернется, зато психопатка бросится на меня, и не факт, что я смогу ее побороть. Единственный способ избавиться от спятившей – это соглашаться с ней.

– Поняла? – повторила девушка.

– Да, конечно, – кивнула я.

– Если будешь слушаться, я могу быть доброй и не накажу тебя, – улыбнулась бедняга.

– Хорошо, – улыбнулась я в ответ.

– Хочешь жить долго? – помрачнела девушка.

– Думаю, мало кто ответит на этот вопрос отрицательно, – миролюбиво ответила я и очень осторожно, сантиметр за сантиметром, стала пятиться к краю капота. Надеюсь, мне удастся незаметно переместиться к дверце, а потом я резко распахну ее и впрыгну в салон.

– Слушай меня внимательно… – зашипела девушка, взвизгнула и пошатнулась.

Я не преминула воспользоваться моментом: за долю секунды преодолела расстояние до двери, очутилась в машине и посмотрела в окно. Девушка в красном сидела на асфальте, а от нее быстро улепетывал малыш на роликовых коньках. Ребенок наехал на безумную, повалил ее, испугался содеянного и поспешил прочь.

Господи, благослови того, кто придумал ролики. Я перевела дух. Девушка медленно встала и побрела к метро.

– Не надейся избавиться от меня, – услышала я в ухе ее голос.

На секунду мне стало страшно, но я строго сказала себе:

– Дашенька, ты просто переволновалась, успокойся, тебе это почудилось, психопатки рядом нет, она уже далеко.

Девушка исчезла в толпе. От тротуара отъехали темно-серые «Жигули»-«десятка», за ними стартовало красное «Рено». На освободившееся место мигом запарковался синий «Порше». Я вытащила из подставки бутылку с водой, сделала пару глотков и повернулась к собакам.

– Как дела?

Рип весело помахал хвостом.

– Ты опять вырос, – удивилась я.

Афина опустила голову на лапы и тихо заскулила.

– Что случилось? – насторожилась я.

Собака как-то странно дернулась и затрясла головой.

– Солнышко, ты хорошо себя чувствуешь? – занервничала я.

Афина заколотилась, словно в ознобе, потом подняла вверх морду и завыла.

– Хозяйка с тобой, с тобой! – произнес голос в моем ухе.

Я вцепилась в сиденье. Что это? Тем временем большая псина, казалось, впала в истерику. Фина издавала жуткие ноющие звуки, а женское вкрадчивое сопрано шептало:

– Езжай вперед, до улицы Катукова, там оставь автомобиль. Помни: ты обязана мне! Всегда! При любых обстоятельствах!

Афина начала кататься по сиденью, скинула миску, вода вылилась на пол. Рип в полном недоумении смотрел на подругу. А в моей голове не утихал голос:

– Думаешь спастись? Я везде тебя найду! Вперед! Да прибавь скорость!

Меня охватил ужас. До сего дня я считала себя спокойным, уравновешенным человеком, не склонным ни к истерике, ни к буйству. Я почти никогда не швыряю об пол тарелки, ну, может, прибегла к посудотерапии раза два за всю жизнь. Я не дерусь, предпочитаю выяснять отношения вербально, мне больше по душе спокойная беседа, чем вопли. И я не верю в привидения, не вызываю духов и понимаю: никто не может быть моей хозяйкой. Но голос-то я слышу, он отчетливо звучит в моем мозгу.