ФЕЙСКОНТРОЛЬ НА ГЛАВНУЮ РОЛЬ

   – Это не мною придумано.

   – Вы верите во всю эту чушь? Считаете, что так и происходит в действительности?

   На лице Водкиной промелькнула улыбка.

   – Пока я не почувствовала в себе никаких паранормальных способностей. Я верю в другое. Легенды и сказки имеют под собой реальную основу, просто с течением времени правда, передаваемая из поколения в поколение, исказилась. Ну как при игре в испорченный телефон: в начале цепочки вы говорите слово «слон», а из уст последнего игрока звучит «котлета». Но слон-то был! Волшебный клубок, который получает Иван-царевич, очень похож на современный навигатор, яблоко, которое, катаясь по тарелочке, демонстрировало Василисе Прекрасной дальние города и страны, смахивает на телевизор или компьютер. То же самое и с ковром-самолетом, ступой с метлой…

   – Значит, последняя воля Софьи Скавронской была выполнена? – перебила я собеседницу.

   – Да. Я подошла к гробу, приехала очень рано, до Ники, и увидела – у Софьи нет мизинца на правой руке.

   – Какой кошмар!

   – Приятного мало, – согласилась Майя.

   – Значит, у трупа пропал мизинец, – повторила я. – И где он?

   Водкина опять потянулась к минералке.

   – У меня нет ответа на ваш вопрос. По идее, он должен храниться у человека, который совершил куту.

   – Почему?

   Майя издала протяжный вздох.

   – Часть руки нельзя ни похоронить, ни уничтожить. Иначе ведьма оживет.

   – Вот уж чушь собачья! – снова возмутилась я.

   – Даша, мы же говорим не о логике, а о поверье. Его надо воспринимать как аксиому, а не спорить. Люди полагают: отрубишь руку – колдунье конец. Уничтожишь палец или кисть, бросишь, скажем, их в печь – ведьма оживет, закопаешь в землю – придет на то место и выроет. Иван-царевич сжег лягушачью кожу, не послушал невесту, и сколько беды из-за этого вышло.

   – Ладно, предположим, в наш век научно-технического прогресса остались отдельные идиоты, которые…

   – Купите газеты, – перебила меня Водкина, – и почитайте бесплатные объявления, которые «в наш век научно-технического прогресса» дают представители черной и белой магии. Тошно ведь станет! И поверьте, клиентов у шарлатанов толпы.

   – Но вы умная, образованная женщина, – гнула я свое, – и пришли с покрывалом в морг.

   – Это была последняя просьба Софьи, – прошептала Майя, – и от моей веры или неверия ее исполнение не зависело.

   – Вы не пытались найти человека, который осквернил труп?

   Водкина забарабанила пальцами по столешнице.

   – Дело давнее, – выдавила она из себя. – Я сразу поняла, кто «поработал» – Дмитрий Сергеевич, мой дед. Мы с ним отношения не поддерживаем, он выгнал маму из дому, не пожалел беременную дочь. Там такой грязи намешано! В общем, Софья отказалась делать маме аборт. Ой, не хочу вспоминать! Просто поверьте: мой дед ненавидел Софью! Я пару раз слышала, как он ей вслед орал: «Скоро подохнешь, тогда я тебе не только руки, но и ноги обрублю!» Дмитрий Сергеевич всю жизнь был хамом, никогда не стеснялся людям в глаза правду-матку резать. У него мир четко пополам делится: белое – черное, плохое – хорошее, никаких полутонов. Сейчас он совсем обеспамятел, с ним мальчик возится, Сережа.

   – Ваш сын?

   – Нет, – улыбнулась Майя. – Нехорошо, наверное, но я к старику не хожу. Он после того, как мою маму прогнал, женился на женщине с ребенком. Но мне неинтересна судьба деда. Я уверена, что тело Софьи изуродовал он. Я ведь с санитаром в морге поговорила, дала ему денег, и он признался: ночью приехал дядька малоприятной внешности, на виске родинка, нос крючком, и попросил показать тело Скавронской. Он, мол, проститься хочет. Сказал, что был любовником умершей, а утром родственники приедут, и ему не с руки слезы при них лить. Санитар пошел ему навстречу. По его описанию ночной посетитель – вылитый Дмитрий Сергеевич.

   – И вы не побежали в милицию?

   – Зачем?

   – Есть статья, наказывающая за осквернение трупа!

   Водкина опустила голову.

   – Даша, я хотела скрыть происшествие от Ники. И не собиралась раздувать скандал. Скавронская приняла решение уйти из жизни, и ей бы не понравилось, подними я бучу.

   – Софья покончила с собой?

   – Думаю, да.

   – Но почему?

   Майя переложила бумаги на столе, поправила карандашницу, погоняла по столешнице скрепки и подняла голову.