ФЕЙСКОНТРОЛЬ НА ГЛАВНУЮ РОЛЬ

   – Это ваша реклама? – не успокаивалась модница и строевым шагом приблизилась к прилавку. – Читайте!

   Я невольно бросила взгляд на небольшой листок, на котором алели буквы: «Уникальное предложение лета. Только у нас. Эксклюзивно. Современно. Экологически чистый материал. Лучшая защита тела. Костюмы от гнуса».

   Я подавилась смехом. А все еще считают блондинок тупыми! Между прочим, девушка, решившая купить костюм от гнуса, брюнетка. Интересно, как она отреагирует, узнав правду про комбинезоны из прорезиненной ткани и марлевые маски, закрывающие лицо? И стоит ли мне сообщить ей эту информацию?

   – Гнус, Гнус: – забормотала Света. – Это не иностранец, похоже, наш дизайнер. Хм, я не слышала ранее про него:

   – Дом пять! – настаивала девушка.

   – «А», – не выдержала я.

   – Что? – повернулась ко мне брюнетка.

   – Вам нужно здание под номером пять «А», – пояснила я.

   Пусть уж дурочка отправится в профильную торговую точку, а там ей предложат противомоскитные сетки, антимуравьиные брюки, сапоги от змей, а заодно и костюмы от вышеупомянутого гнуса.

   – Это во дворе! – обрадованно воскликнула Таня. – Направо, под арку. Ой!

   Очевидно, Света толкнула коллегу, некстати решившую отправить потенциальную покупательницу к конкурентам.

   – У нас обширный выбор изделий, – протянула она, – есть редкие марки.

   – Не знаю насчет коллекций, – вдруг вмешалась в беседу тетка с бриллиантами, – но чай просто восторг! Даже в Пекине подобный не подают!

   – Дайте чашечку! – потребовала девица и плюхнулась в освобожденное мною кресло. – Несите живо, я погибаю от жажды:

   – Кирусенька, – ласково пропела Светлана, – сгоноши чай, наша радость.

   – Займемся платьем! – обратила я их внимание на себя. – Оно не подходит.

   – Что вы? – с легким укором произнесла продавщица. – Мерки госпожи Воронцовой нам отлично известны, не сомневайтесь, это тридцать четвертый европейский. Артикул восемь, модель девяносто, Италия, дизайнер Карлино. Эксклюзив. В России от него есть всего две вещи.

   Я ощутила полнейшую безнадежность.

   – С размером нет ошибки. Но Ольга покупала голубое платье, а вы мне даете зеленое. Я вас предупреждала – требуется полная копия!

   – Оно цвета неба, – попыталась спорить Света.

   – Колер молодого салата, – мрачно констатировала я.

   – Пайетки переливаются, – решила помочь коллеге Таня, – слева посмотрите, сплошная синева.

   Но я уже шла к двери, забыв попрощаться с продавцами. Мало кто из людей точно знает, сколько ему предстоит прожить на свете, а вот я предполагаю, что кончина моя придет в ту минуту, когда Заюшка поймет: на корпоратив ей идти не в чем. Может быть, набраться смелости и честно ей сказать: «Ольга, прости, я испортила твое платье, вытерла им Венедикта. Давай поищем тебе другую вещь». Да, по совести, так и следует поступить, но я боюсь. Поверьте, я совсем не труслива, но: мне просто страшно.

   – Воронцова! – раздалось за спиной. – Постойте.

   Я, уже успевшая дойти до машины, оглянулась. Ко мне торопилась Кира.

   – Воронцова! – слегка запыхавшись, повторила женщина.

   – Меня зовут Даша Васильева, – уныло представилась я. – Ольга Воронцова – моя невестка, у нас разные фамилии.

   – Вам очень нужно это платье? – задала вопрос Кира.

   – Да, но синего цвета!

   Кира заморгала.

   – Вы такая милая: Ладно, скажу. Дизайнера Карлино не существует. В Капотне есть мастерская, там этот «эксклюзив» и шьют, могу дать адрес. Думаю, у них и синее, и розовое, и зеленое отыщется. Наши в мастерской закупаются, потом шмотки в бутик притаскивают и этикетки пришивают. Обманщики! Но никто ничего не замечает.

   – Говорите скорей адрес, – взмолилась я, – вдруг ателье закроется…

   – Не волнуйтесь, – успокоила меня Кира, – швейный цех круглосуточно пашет, там вьетнамки сидят, они без сна и еды как тракторы работают.

   В Капотню я добиралась чуть не три часа, безостановочно разговаривая по телефону. Сначала мне позвонила Арина, сообщила, что Нине не стало лучше, и спросила:

   – И где эта Аксель?

   – Пока не объявлялась, – ответила я, – подождем до вечера.

   – Скорей бы продать летопись, – заплакала младшая Лаврентьева, – маме совсем плохо. Доктора все повторяют: каждые сутки, проведенные в коме, уменьшают шансы на реабилитацию.