В ловушке времени

Все, что она говорила, соответствовало действительности. Это на нем сосредоточил все свое внимание Тенгель Злой, потому что с ним было труднее справиться. Тувой же Тенгель мог заняться и после — он мог даже уничтожить ее, решив, что она ему не пригодится.

Она мешалаНатаниелю, и этого нельзя было отрицать. Он не мог одновременно следить за тем, как бы с ней ничего не случилось, и быть в полной боевой готовности.

Вновь заслышался хриплый зловещий голос:

— Твои злополучные родичи думают, верно, что я усмирен? Ничего подобного! Во время моего последнего сна я снова нарастил силу. С тех пор, как простодушный Странник заточил меня, полагая, что ему удалось меня обезвредить, прошло уже много лет. Теперь он беспомощен и ни на что не годен, потому что я забрал его флейту.

Он был явно не прочь похвастать, этот их неистребимый предок. Да и то, за последние семьсот лет ему было не с кем особенно и перемолвиться.

Он с таким трудом выговаривал слова, точно голосовые связки у него проржавели, и он мог издавать одно лишь шипение.

— Скоро я опять поднимусь на землю. Но сперва я должен убрать мелкую нечисть, которая путается у меня под ногами. Я очень доволен, что нашел тебя. Теперь ты убедился, что дух мой силен.

В этом Натаниель нисколько не сомневался.

Тенгель Злой изъяснялся на причудливом языке. Столь древнем, что Натаниель должен был переводить мысленно каждое предложение, чтобы понять смысл сказанного. И в то же самое время это был очень простой, даже вульгарный язык. Тенгель Злой был довольно-таки необразованным человеком, учение он почитал за никому не нужную глупость, а кроме того, он и так почти что все понимал — с помощью даров, полученных у Источника Зла, дабы править миром.

«Ганд! Ганд, только ты можешь сейчас нас спасти!»

— Я не знаю, где ты прячешь свое тело, ничтожная тварь, — продолжал скрипучий голос. — Но дух твой здесь. А что твое тело без души? Без мыслей, без разума? Я уничтожу твою душу — и обращу тебя в ничто, — закончил фантом с холодным презрением.

Натаниель готовился дать отпор, хотя и не знал, с чего начать свои действия. Он лихорадочно напрягал мозг, пытаясь припомнить колдовские руны Людей Льда, пытаясь сообразить, что же подвело тогда Хейке в долине Людей Льда, но ему было ясно, что злое существо, стоящее перед ним, постаралось затуманить его сознание и память.

В голову ему не приходила ни одна разумная мысль.

«Линде-Лу! Ганд! Придите к нам на помощь, ради всего святого!»

Наконец он нашелся с ответом, только это оказалось невероятным просчетом:

— Знай, бич и несчастие Людей Льда, я отыскал твоих родителей. И я…

В тот же миг Натаниель с болезненной ясностью припомнил все обстоятельства поражения Хейке в долине Людей Льда. Из глотки фантома вырвалось желтовато-серое облако, едкое, распространяющее неописуемое зловоние. Ядовитое, отравляющее дыхание стало просачиваться в мысли Натаниеля.

На какой-то миг душу его обуяла низкая, подлая радость. Но будучи гораздо сильнее Хейке, Натаниель быстро пришел в себя, тем более что Тува гневно воскликнула:

— Эй ты, гадкая тварь, не смей трогать Натаниеля! И смени зубную пасту, черт подери!

Моментально переведя на нее желто-серые глаза-щелочки, фантом стал разевать свою пасть.

И тут в голове у Натаниеля зазвучал голос Ганда:

— Отвлеки его на себя, а то ей несдобровать! А я попробую спасти ее. Ведь я несу за нее ответственность.

Благодаря вмешательству Тувы к Натаниелю вернулась способность ясно мыслить, — не медля ни секунды он простер руку к Тенгелю Злому:

— Постой! Я знаю, где ты прячешь заветный кувшин. Знаю, где твой тайник!

Этого оказалось достаточно, чтобы напугать Тенгеля Злого и вновь обратить на себя его безграничный гнев. Теперь жертвой, предназначенной к уничтожению, сделался он, Натаниель.

Душа его должна была бесславно погибнуть.

Правда, он не собирался так легко сдаваться. Кто же добровольно расстается с душой?

Однако сейчас ему противостояла бессмертная сила. Так что нетрудно было догадаться, кто же из них возьмет верх!

В Осло между тем не происходило ничего примечательного. Доктор Сёренсен сидел возле дивана, где лежал Натаниель, Йонатан — в сторонке на стуле. Сначала они с интересом следили за развитием событий, но с того момента, как Натаниель заговорил по-японски, он словно бы полностью удалился в мир минувшего, и связь с ним прервалась. Они не могли объясняться с ним, и потому он молчал. Что с ним, где он, — было неведомо.