Легенда о трех мартышках

– Куда Лев отвез мать? – задала я главный вопрос.

Молотков нахмурился:

– Домой, наверное.

– Наверное?! Вы точно не знаете?

– Нет! – гаркнул врач.

– Почему?

Борис Петрович встал.

– Дарья! Я не проверяю, где оказываются бывшие пациенты. Моя ответственность за них оканчивается на пороге клиники.

– То есть родственник может увезти старуху куда угодно?

– Это его право. Мы оформили документы, сделали назначение, долечиваться Корольковой предстояло либо в районной поликлинике, либо у платного специалиста. Кажется, Лев сказал, что он мать куда-то прикрепил, вел речь о массажисте.

– Мне непременно надо узнать, куда он увез Анну Львовну, – с отчаянием воскликнула я. – Ну попытайтесь хоть что-нибудь вспомнить, поможет любая зацепочка!

Молотков выпятил нижнюю губу, потом вдруг сказал:

– Надо позвать Алису, медсестру, которая по платным палатам старшая, она с больными и родственниками в более тесном контакте.

– Отличная идея, – обрадовалась я.

Когда в ординаторскую вошла симпатичная брюнетка в голубом халате, Молотков сурово сказал:

– Алиса, знакомься, это Дарья. Ее прислали от главврача, дело государственной важности. Ты помнишь Королькову?

– Неа, – тут же ответила медсестра, – а что?

Врач ткнул пальцем в монитор.

– Читай.

Алиса близоруко прищурилась.

– А-а-а, – закивала она через минуту, – шейка бедра с потерей памяти. Симпотная бабушка, все меня печеньем угощала. Ей сын приносил, она его обижать не хотела, складывала в тумбочку, но не ела!

– Почему? – спросила я.

– Не нравилось, – улыбнулась Алиса, – родственники часто приносят такие продукты, которые больным в горло не лезут. Хотя сын у Корольковой очень хороший, не женатый, да! Такие добрые мужчины редко встречаются! Я еще подумала, что кому-то с ним ну очень повезет, внешне страшный, смуглый такой, на цыгана похож, борода клочками, брови лохматые, волосы нестриженые… А душа ласковая! Думаю, он художник или скульптор. Наверное, ему от мамы талант достался! Мне один раз поручили объявление сделать, на бумаге, красивыми буквами, я на дежурстве этим занялась, до ночи проковырялась – не выходит, рука кривая, черчу плохо. А тут Анна Львовна из палаты выходит.

– Выходит? – изумилась я. – Со сломанной ногой?

Медсестра и врач засмеялись.

– Ей же сустав вшили, – пояснила Алиса, – на третьи сутки ходуночки приносят, и вы начинаете двигаться. Многие через неделю бойко бегают, если терпеливые и не ленятся. Подковыляла она к столу, чего-то ей понадобилось, увидела мое «творчество» и говорит:

– Давай, помогу!

Села и враз написала, да так красиво, без линейки. Я наутро Льву и сказала:

– Ваша мама прямо художница.

А он ответил:

– Это у нас от предков дар, в семье все с искусством связаны.

Алиса примолкла, потом вздохнула.

– Очень добрый человек, никогда таких не встречала.

– В чем же проявилась столь поразившая вас доброта? – не поняла я.

Алиса повернулась к Молоткову:

– Ахметшину помните?

– М-м-м, – протянул Борис Петрович.

– Ну тот сустав, который лишний, – подсказала медсестра.

– А-а-а, – посветлел лицом доктор.

– Помните, через полгода Королькова к нам вернулась. Боли у нее начались в тазобедренной области. Мы ее обследовали, и оказалось, что протез ни при чем, у нее был ишиаз. Ее подлечили, а пока она лежала, с Ахметшиной познакомилась.

– Извините, но я ничего не понимаю, – остановила я девушку, – кто такая Ахметшина?

– Старушка, ее из дома привезли, – стала просвещать меня Алиса, – зять бедолагу ударил, она упала и ногу сломала! В семье у них все алкоголики, кроме старушки, ясное дело, никто сустав не купит. А тут к Александру Юльевичу олигарх пришел. Хоть у нас и муниципальная больница, да есть гениальный хирург по фамилии Каза. Прямо волшебник, к нему все попасть хотят, ну и приехал очень богатый мужик, привез жену и два сустава. Цирк! Он на всякий случай лишний купил, вдруг врач один протез испортит? Ерунда полнейшая, но у богатых свои причуды. Александр Юльевич все замечательно сделал и хотел вернуть второй сустав. А олигарх испугался.

– Ничего не возьму, плохая примета из больницы домой вещь тащить, оставьте себе.

Вот так и образовался лишний протез, Каза его Ахметшиной поставил, пожалел ее. Бабка потом по палатам ходила, свою историю рассказывала, и к Корольковой забредала. Один раз я ее в туалете нашла, в слезах, ну и спросила: