Ущелье дьявола

— Добрый день, — неуверенно произнес он. Звон в его голове затих.

— Входите, кто вы там, воры или бродяги, — произнес дрожащий от страха и злобы голос. — Нет у меня ничего. Абсолютно ничего!

— Я человек честный, — сказал Хейке и представился, сказав, что ему просто нужны кое-какие пояснения.

— По твоему голосу я слышу, что у тебя добрая душа, — ответил старик. — Мы составим друг другу компанию. Входи и садись.

— Спасибо за любезность, — с улыбкой ответил Хейке. — Но я ничего не вижу. Здесь так темно.

— В самом деле, я об этом не подумал. Брось в очаг охапку можжевельника!

Хейке на ощупь нашел ветки можжевельника. Огонь тут же загорелся.

И он увидел дряхлого старика, сидящего на сломанной кровати. Глаза у старика были выколоты, судя по всему, очень давно.

Теперь Хейке понял, почему во дворе такой беспорядок.

— Вы здесь живете совсем один, отец? — заботливо спросил он. — Как же вы справляетесь?

— Человек ко всему привыкает, — сухо ответил тот.

— Понимаю. Мне хотелось бы задать вам пару важных вопросов, отец, но если хотите, я могу сначала помочь вам по хозяйству.

— Да, что-то ноги разболелись сегодня, поэтому мне придется согласиться. Ты же знаешь, даже если все хорошо, всегда что-нибудь да не так.

Да, Хейке был с ним согласен. Он уже видел, в каком состоянии двор…

Оказалось, что дел у старика много. Хейке сделал все, о чем тот его попросил, и даже более того: подоил корову, налил коту молока, покормил кур и поросенка. После этого он прибрал снаружи и внутри, но оставил все вещи на своих местах, чтобы слепой о них не споткнулся. У Хейке еще осталась в походной сумке маленькая бутылка словенской сливовицы — и эта водка пришлась очень по вкусу старику.

И когда Хейке поставил на стол еду для обоих, старик сказал:

— Не мог бы ты остаться со мной, мальчик? Ты лучший из тех, кто посетил меня за много-много лет.

— К сожалению, нет, — извиняющимся тоном произнес Хейке. — Мне нужно ехать дальше, в Норвегию. Но если я могу остаться здесь на ночь, я буду благодарен.

— Конечно, о чем речь!

— Спасибо!

— Должно быть, ты красивый юноша? Ты такой добрый, у тебя такой мягкий голос.

— У каждого своя ноша в жизни, — с улыбкой ответил Хейке. — У вас — ваша слепота, отец. У меня — моя устрашающая внешность. И я говорю это не из кокетства, это мне не свойственно. Я привык к тому, что люди поворачиваются ко мне спиной, едва взглянув на меня.

— Значит, их слепота еще сильнее моей, — тихо сказал старик.

— Возможно, это и так. Но теперь о деле. Надеюсь, это не будет тягостно для вас, отец.

— Для меня тягостна только одна вещь, — мрачно сказал старик. — это история о том, как я лишился глаз.

— У меня есть устрашающее предчувствие того, что мне придется затронуть этот вопрос. Дело в том, что я ищу своих родственников, бесследно исчезнувших шестнадцать лет назад. И мне кажется, это должно было произойти где-то здесь.

Старик задрожал и принялся бесконтрольно шевелить губами.

— Ну, ну, — пытался успокоить его Хейке. — Я знаю ,что это не вы, отец, виновны в этом. И вам не следует опасаться возмездия со стороны тех, кто ослепил вас, если расскажете мне о том, как все это произошло. Тех людей вскоре схватили в Маркарюде, и теперь они оба мертвы.

Старик перестал дрожать.

— Я хочу узнать, где похоронены обе женщины и дети, — мягко сказал Хейке. — Мой родственник, к которому они ехали, хочет знать, что с ними случилось. Он долго разыскивал их, но, очевидно, никогда не заезжал сюда.

— Здесь никто никогда не спрашивал об этом, — сказал старик.

— Да, и дом ваш совсем не виден с дороги.

— Но как ты узнал об этом, мальчик?

— Я напал на след и пришел сюда, — коротко объяснил Хейке, не желая слишком много распространяться о своих способностях. — Я очень прошу вас, расскажите обо всем, что произошло.

Старик охотно кивнул. Нарубив в лесу веток, Хейке бросил их в очаг, чтобы в комнате было светлее, хотя слепцу это вовсе не требовалось.

Лицо старика было покрыто сажей, волосы — нечесаны. Он был непостижимо беден. Единственным утешением было то, что животные давали ему молоко, яйца и иногда мясо — если у него поднималась рука, чтобы убивать своих друзей, разумеется.