Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров (др. изд.)

— Понятия не имею. Каждый раз она объясняет по-разному, и порой я начинаю опасаться, что она сама не прочь залучить себе Ричарда.

Кара нахмурилась:

— Если Шота заставит магистра Рала жениться на этой шлюшке, как это поможет ей его залучить?

Кэлен махнула рукой.

— Не знаю. Шота вечно что-то затевает. Эта ведьма на каждом шагу устраивала нам неприятности. — Она решительно стиснула кулаки. — Но на сей раз ничего у нее не получится! Я любой ценой положу конец ее проискам. А потом мы с Ричардом поженимся. Даже если мне придется коснуться Шоты магией Исповедницы и отправить в Подземный мир, я все равно положу конец ее проискам. — Кэлен говорила так, словно давала клятву, и голос ее упал до шепота.

Скрестив руки на груди, Кара некоторое время размышляла. Вдруг она наклонила голову, словно прислушиваясь.

— Магистр Рал идет.

Способность морд-сит чувствовать Ричарда при помощи связывающих их волшебных уз раздражала Кэлен, чтобы не сказать — выводила ее из себя. Распахнулась дверь, и в комнату вошли Бердина и Райна, облаченные в такую же, как у Кары, облегающую кожаную одежду, только не алую, а коричневую.

Обе они были ниже Кары, но не менее привлекательные. Кара была длинноногой и худощавой, а синеглазая Бердина обладала более пышными формами. Ее волнистые каштановые волосы, как и черные волосы Райны, были распущены. Лица всех трех женщин выражали одну и ту же жестокую самоуверенность.

Острый взгляд темных глаз Райны скользнул по алой одежде Кары, но она промолчала. Ее лицо и лицо Бердины представляли собой одинаковые мрачные бесстрастные маски. Обе морд-сит встали по двум сторонам двери и развернулись лицом друг к другу.

— Представляем магистра Рала, — торжественно провозгласила Бердина, — Искателя Истины, Несущего смерть, магистра Д’Хары, правителя Срединных Земель, главнокомандующего племени гаров, защитника свободных людей, истребителя зла и, — тут ее пронзительные глаза обратились на Кэлен, — жениха Матери-Исповедницы.

Кэлен не могла понять, что происходит. Она видела морд-сит величественными, видела яростными, но столь церемонными — никогда.

В комнату вошел Ричард. Его хищный взор упал на Кэлен. На какое-то мгновение мир замер. Не было ничего, кроме них двоих, связанных незримой нитью.

Улыбка тронула его губы и осветила глаза. Улыбка, исполненная любви.

Во всем мире остались только Кэлен и Ричард. Только его взгляд.

Но потом…

Кэлен почувствовала, что рот у нее сам собой открылся. Она в изумлении прижала руку к груди. Сколько она уже знала Ричарда, он все время носил простую одежду лесного проводника. А сейчас…

Она узнала только его черные сапоги; голенища их теперь были стянуты черными кожаными ремешками с серебряными пряжками. В сапоги были заправлены черные шерстяные штаны, а поверх черной рубашки на Ричарде была черная куртка с разрезами по бокам и золотой полосой по краю, украшенной вышитыми на ней непонятными символами. Куртка была перехвачена широким поясом с серебряными эмблемами и двумя расшитыми золотом кармашками. На поясе висел маленький кожаный кошель, а через правое плечо Ричарда шла древняя перевязь из тисненой кожи, на которой висели золотые с серебром ножны Меча Истины. На руках у него были широкие ленты из посеребренной кожи, расшитые кольцами. На широкие плечи магистра Рала был наброшен плащ, сделанный, казалось, из червонного золота.

Ричард выглядел одновременно и величественно, и зловеще. Прекрасный и смертельно опасный. Король королей. Живое воплощение того, кем называли его в пророчествах: Несущий смерть.

Кэлен не думала, что Ричард может быть более красивым, чем он был всегда. Более властным. Более представительным. Она ошибалась.

Пока она открывала и закрывала рот, тщетно пытаясь найти слова, Ричард пересек комнату. Наклонившись, он поцеловал Кэлен в висок.

— Отлично! — провозгласила Кара. — Ей это как раз нужно: у нее болит голова. Теперь лучше? — приподняв бровь, спросила она Кэлен.

Кэлен, с трудом обретя дыхание, коснулась Ричарда рукой, будто желая понять, человек он или видение. Кару она и не услышала.

— Нравится? — спросил Ричард.

— Нравится? О добрые духи… — только и смогла вымолвить она.

— Будем считать, что это означает да, — усмехнулся он.