— Я не вижу.
— Пока. Но ты можешь услышать.
Закрыв глаза, Галл поднял голову.
— Нет. Должно быть, у тебя суперслух. О, вот теперь слышу.
Вытащив рацию, Роуан переговорила с танкером, затем с отрядом на горном хребте и пробормотала:
— Сейчас начнется.
С неба полился розовый дождь, разбивая солнечный свет на маленькие радуги.
— Путь свободен! — крикнула Роуан. — Вперед. Смотреть под ноги, но не плестись.
И с этими словами исчезла в дыму.
Они рубили, пилили, копали до глубокой ночи, пока тела, привыкшие к самым тяжелым нагрузкам, не начали слабеть. Тела, но не дух. Галл несколько раз замечал Роуан. Она успевала и вкалывать на противопожарной полосе, и координировать их действия с другими отрядами и базой.
В какой-то момент, где-то ближе к часу ночи и более чем через двенадцать часов после начала битвы, пожар начал отступать — не капитулировать, подумал Галл, а просто передохнуть. Вздремнуть. Черт побери, и он бы не отказался от передышки, но они работали еще час, прежде чем получили приказ разбить лагерь в полумиле к востоку от правого фланга пожара, и потащились туда.
— Как первый рабочий денек, салага?
Галл взглянул на измученное лицо Картежника.
— Хочу попросить прибавку к зарплате.
— Меня бы устроил и сандвич с ветчиной.
— Я бы предпочел пиццу.
— Разборчивый ирландец. Ты вообще-то бывал там? В Ирландии?
— Да, пару раз.
— Она действительно такая зеленая, как на картинках?
— Еще зеленее.
Картежник вгляделся в клубящийся мрак.
— И попрохладнее, верно? Прохладная и до жути дождливая.
— Потому-то она и зеленая.
— Может, смотаюсь туда как-нибудь. Прихвачу Вики с детишками. После такого дня только и мечтаешь о сырости и зелени. Ну, вот мы и на месте. — Он кивнул на огни выше по склону. — Ужин подан.
Притащившиеся раньше их ставили палатки, а кто-то уже сидел на земле и уплетал полевой спецпаек.
Роуан жевала яблоко и вместе с Гиббонзом изучала расстеленную на валуне карту. Шлем она сняла, и, по контрасту с закопченным лицом, ее волосы казались абсолютно белыми.
Галлу она показалась безумно прекрасной и восхитительной, и пришлось признать, что она права: в глубине души он действительно неисправимо романтичен.
Он быстро снял с себя груз, на мгновение почувствовав невероятное облегчение, но тут же плечи и спину свело судорогой. И нет теперь рядом Ящика, куда можно сразу же заползти и забыться тяжелым сном.
Поставив палатку, Галл сел, как подкошенный, у костра и впился в свой ужин, как будто не ел несколько дней. В сброшенном к вечеру контейнере оказались дополнительные пайки, вода, инструменты, рукава и — благослови Господь чью-то добрую душу — картонный ящик с яблоками и еще один с шоколадными батончиками.
Галл умял весь паек, пару яблок, батончик, второй сунул в рюкзак про запас. Тошнота, мучившая его всю дорогу к лагерю, отступила. Он поднялся с земли, подошел к Роуан, похлопал ее по плечу.
— Найдется минутка? Я хотел бы поговорить.
Ро вскочила пружинисто, будто и не было позади тяжелого дня, и, явно встревоженная, нырнула за ним в темноту.
— Что случилось? Пора спать. С утра мы…
Галл резко притянул ее к себе и закрыл ей рот поцелуем, наслаждаясь не меньше, чем честно заработанным ужином. Изнеможение превратилось в легкую усталость, острое желание пронзило низ живота, изгнав даже воспоминания о болях в измученном теле.
Он, пожалуй, не удивился бы, если бы Роуан оттолкнула его, но она запустила руки в его волосы, прижалась к нему изумительным телом и с упоением впилась губами в его губы.
Восхищенный ее ответной страстью, он, слегка отстранившись, придерживая ее за плечи, вгляделся в ее лицо.
— Это все, что ты хотел мне сказать, крутой парень?
— Нет, но продолжение беседы требует большего уединения. И пришлось бы задержать тебя на всю ночь.
— Задержать меня? Да неужели?
— По моему скромному мнению, старший в отряде работает больше всех остальных, поэтому я хотел немного успокоить тебя перед сном.
— Ты очень заботлив.
— Всегда к твоим услугам. — Он поцеловал ее в лоб, с удовольствием наблюдая, как веселье в ее глазах сменяется озадаченностью. — Спокойной ночи, босс.