Кинжал с красной лилией

— Я бы мог приехать за вами с каретой, — извиняющимся тоном проговорил доктор Кампо. — Но мы привлекли бы к себе ненужное внимание. Вы не устали? Дорога не так коротка, как хотелось бы.

— Будь я при смерти, я бы все равно последовала за вами. Впервые за столько дней я вышла на улицу, и вы представить себе не можете, до чего это сладостно! А как скоро мы тронемся в путь?

— На рассвете. Мессир Джованетти хочет первым выехать из ворот Сен-Жак, как только они откроются. В посольстве все готово, ждут карета и повозка для багажа. Но теперь повозка поедет налегке. Да и карета тоже, поскольку мы будем лишены приятного общества вашей тетушки.

— Она поселилась в Лувре?

— Позволю себе сказать: основательней, чем когда-либо. Она и Галигаи стали неразлучны.

— Объясните мне, почему? Чего хорошего она может там дождаться?

— Она дожидается вашего богатства. Антуан де Сарранс официально отказался от состояния, которое было вашим приданым. Теперь она терпеливо ждет, надеясь, что королева не присвоит его себе целиком на правах вашей родственницы.

— Но как она сможет ей помешать?

— Не она, а Галигаи. Эта дама веревки вьет из нашей толстой Марии, которая, должен вам сказать, уже прибрала к рукам ваши драгоценности... Эти три милые женщины образовали славное змеиное гнездышко.

— Вы меня не удивили, — отозвалась Лоренца, думая совсем о другом, и тут же произнесла вслух то, чем были заняты ее мысли: — Так значит, господин де Сарранс отказался от моего приданого? Как это благородно с его стороны.

В ее голосе прозвучала такая нежность, что доктор невольно насторожился. И обругал себя за то, что поторопился с известием. Бог его знает, что могла вообразить себе милая девушка, но сейчас не время мечтать, она не должна увозить отсюда ни надежд, ни сожалений.

— Возможно, и благородно, — пробурчал он. — Но, на мой взгляд, по-другому и быть не должно. Как он может взять хоть монетку от той, что убила его отца?

Удар он нанес наотмашь. Удар был настолько сильным, что Кампо тотчас же пожалел и об этом, слишком уж горестно прозвучал трепещущий голосок.

— Он тоже так считает? Вместе со всеми?

— Почему бы ему так не считать, раз Тома де Курси, который мог бы рассказать ему правду, пропал неизвестно куда.

— Да, конечно...

Больше ни доктор, ни Лоренца не произнесли ни слова. Впрочем, довольно скоро они добрались до тупика Моконсей, и Лоренца убедилась, что в особняке Джованетти все готово к отъезду. Поздороваться с Джованетти она не успела, утонув в объятиях кормилицы, что со всех ног побежала ей навстречу.

— Mia bambina!.. Mia bambina! ^[10]— повторяла Бибиена, плача в три ручья.

Смех смешивался у старушки со слезами. И Лоренца, едва живая от крепких объятий, залитая слезами и обласканная потоком нежных слов, тоже то смеялась, то плакала. Опасаясь, как бы трогательная сцена не затянулась до утра, посол позволил себе навести порядок.

— Перестаньте плакать! У вас впереди тысячи лье и сколько угодно времени для разговоров! Добро пожаловать, мадонна! Вы не можете себе представить, как я счастлив, что снова вижу вас!

— Я тоже, сьер Филиппо! — воскликнула Лоренца, протягивая ему руку, которую он задержал в своих руках. — Я и не надеялась на такую радость! Так мы едем?

— Не медля ни секунды! Если только вы не хотите что-то съесть или выпить.

— Разумеется, не хочу. Я хочу только одного: как можно скорее покинуть эту страну!

Джованетти подвел Лоренцу к карете, помог ей сесть и устроиться на подушках, прикрыл ноги меховой накидкой. Потом настала очередь Бибиены, и кормилица заняла место возле своей любимицы. Как же она была счастлива! Так счастлива, что больше даже не плакала. Наконец Джованетти сел в карету сам и, после того как к ним присоединился Валериано Кампо, приказал кучеру трогаться. Кучер развернул лошадей, и карета, выехав из ворот, выехала из тупика Моконсей, одетого с утра белейшим снежным покровом, который ноги прохожих и колеса транспорта превратили за день в грязь. Джованетти улыбнулся Лоренце.

— Снег долго не пролежит. Не так уж сейчас и холодно. Он нам не будет помехой.

— Что за помеха снег! Простите, что возвращаю вас к нашим общим делам, но хочу спросить вас: вы говорили с королем?

Джованетти помрачнел.

— Нет, и очень об этом сожалею. Его Величество находится сейчас в Булони, в наместничестве — лучше сказать, в одном из наместничеств — герцога д'Эпернона, желая положить конец возникшим там волнениям. А королева, едва узнав о смерти дяди, тут же решила отправить меня во Флоренцию с изъявлением ее соболезнований. Но, как я понимаю, возвращаться мне не придется.

---

10 Деточка моя (ит.). (Прим. перев.)