Молодая очаровательная девушка, бросив все, уезжает из Калифорнии в...
Дверь чуть приоткрылась, заглянул Джиллер.
— Скорее, Джиллер! — произнесла она громким шепотом.
Он вошел, потом выглянул в коридор, закрыл за собой дверь и посмотрел на девочку.
— Ты принесла хлеб?
— Он здесь. — Рэчел вытащила из-под кресла узелок и положила его на скамеечку. — Я завернула его в полотенце, так что никто не заметил.
— Молодец! — сказал Джиллер и посмотрел в другую сторону.
Она улыбнулась, потом нахмурилась.
— Мне пришлось украсть его. Я никогда еще ничего не воровала.
— Уверяю тебя, Рэчел, это ради доброго дела. — Он смотрел на шкатулку.
— Джиллер, сюда должна прийти принцесса Виолетта.
Он обернулся к ней в изумлении.
— Когда?
— Она говорила, после первой встречи с портнихой. Ей шьют новое платье. Она очень суетится, может, она там долго провозится, а может, и нет. Она любит примерять украшения и смотреться на себя в зеркало.
— Проклятие, еще не легче! — тихо сказал Джиллер. Он снова оглянулся и схватил шкатулку, лежавшую на постаменте.
— Джиллер! Ее нельзя трогать, она принадлежит королеве!
Он сердито посмотрел на Рэчел:
— Нет, не ей! Подожди немного, я все тебе объясню.
Он поставил шкатулку на подставку рядом с хлебом, потом вытащил из складок одежды еще одну шкатулку и показал ей.
— Ну как? — спросил он, чуть улыбнувшись.
— Ой, совсем такая же!
— Хорошо. — Он поставил вторую шкатулку на постамент, где прежде стояла настоящая, затем сел на пол рядом с ее скамеечкой. — А теперь, Рэчел, выслушай меня внимательно. У нас мало времени, а мне важно, чтобы ты поняла.
Она видела по его лицу, что это действительно очень важно.
— Хорошо, Джиллер, — кивнула она.
Он положил руку на шкатулку.
— Эта шкатулка волшебная, и она не принадлежит королеве.
— Правда? Тогда чья же она? — нахмурилась девочка.
— У меня нет времени все это объяснять сию минуту. Может быть, лучше потом, когда нас здесь уже не будет. Самое главное то, что королева плохая. — Рэчел кивнула. Он говорил правду. — Она отрубает людям головы потому, что ей это нравится. Она ни о ком не заботится, кроме самой себя. У нее есть власть делать все, что ей вздумается. А волшебная сила шкатулки помогает ей поддерживать эту власть. Вот почему она взяла шкатулку себе.
— Понимаю. Вроде как у принцессы есть власть, поэтому она может бить меня, обрезать мои волосы, смеяться надо мной.
Он кивнул.
— Правильно! Молодец, Рэчел. Но есть на свете человек, который даже страшнее, чем королева. Это Даркен Рал.
— Отец Рал? — удивилась она. — Но все говорят, что он очень славный. Принцесса сказала, что он самый милый человек на свете.
— Принцесса еще говорит, что она никогда не пачкает свои платья соусом.
— Но это вранье.
Джиллер положил руки ей на плечи.
— Так вот, слушай, Рэчел. Даркен Рал, Отец Рал — самый скверный человек на свете. Он приносит зло и страдания стольким людям, что королеве такое и не снилось. Он настолько подл, что убивает даже детей. Ты понимаешь, что значит убить?
Она сказала печально и испуганно:
— Это значит отрубить голову или сделать что-то еще такое же, и тогда человек умрет.
— Верно. И как принцесса смеется, когда бьет тебя, так и Даркен Рал смеется, когда убивает людей. Ты ведь знаешь, когда принцесса ужинает с важными дамами и господами, она бывает вежлива и ведет себя очень хорошо. Но наедине она дает тебе пощечины, верно?
Рэчел кивнула, ей захотелось плакать.
— Она не хочет, чтобы все знали, какая она гадкая.
Джиллер поднял палец.
— Верно! Ты очень умненькая девочка. Таков же и этот Отец Рал. Он не хочет, чтобы люди знали, какой он на самом деле гадкий, поэтому может быть очень любезным и даже может показаться самым приятным человеком на свете. Поэтому, Рэчел, ты всеми силами старайся держаться от него подальше.
— Да, конечно.
— Но если он заговорит с тобой, ты отвечай ему тоже вежливо, не подавай вида, что знаешь, кто он на самом деле. Это избавит тебя от неприятностей.
Она улыбнулась.
— Это как с Сарой. Я никому о ней не говорю, и потому ее у меня не отнимают. Это ее спасает.
Он быстро обнял ее.
— Благословенные духи, что за умный ребенок. — Ей стало очень хорошо от этих слов. Никто не говорил ей ничего подобного. — Так вот, слушай, я скажу самое главное.