Первое правило волшебника (др. изд.)

Рэчел смотрела на него испуганно и удивленно.

— Но ведь я еще маленькая.

— Тем безопаснее. Ведь все считают, что ты — никто. Хотя это неправда. Сейчас нет никого на свете, кто значил бы больше тебя. Но ты можешь обмануть их всех, потому что они этого не знают. Ты должна сделать это, Рэчел. Я нуждаюсь в твоей помощи так же, как и все. Я знаю, что тебе хватит ума и отваги.

Рэчел заметила, что глаза его стали влажными.

— Я буду стараться, Джиллер. Я буду смелой. Ты лучше всех на свете, и если ты говоришь, что так надо, я сделаю, как ты скажешь.

Он покачал головой.

— Я был очень глупым. И далеко мне было до лучшего человека на свете. Если бы только я прежде был умнее, вспомнил бы, чему меня учили, в чем мой истинный долг, ради чего я стал волшебником, то, может быть, мне не пришлось бы тебя сейчас об этом просить. Но как и для тебя, для меня это будет самое главное дело в жизни. Мы должны сделать это, Рэчел. Не подведи. Что бы там ни было, не давай никому остановить тебя. Никому.

Он прикоснулся пальцами с обеих сторон к ее лбу, и Рэчел почувствовала, что голова ее стала легкой и она перестала бояться.

Рэчел знала: она выполнит это и больше никогда не будет слушаться принцессу. Она будет свободной.

Джиллер вдруг отнял свои пальцы.

— Кто-то идет, — прошептал он и быстро поцеловал ее в лоб. — И да защитят тебя добрые духи!

Он встал и подошел к двери, прислонившись к стене. Буханку хлеба он спрятал под мантией и приложил палец к губам. Дверь отворилась. Рэчел вскочила. Это была принцесса. Рэчел присела. Когда она подошла, принцесса дала ей пощечину и засмеялась. Рэчел, потирая щеку, опустила глаза и тут увидела у ног Виолетты, на полу, кусок хлеба. Она быстро поглядела на Джиллера. Он тоже заметил хлеб. Бесшумнее, чем кот, он нагнулся, схватил кусочек хлеба и положил в рот. Потом за спиной принцессы проскользнул в дверь, так что та его даже не заметила.

* * *

Кэлен сама протянула Ричарду руки, ожидая, пока он возьмет веревку и свяжет ее. Ее глаза смотрели в пустоту. Она уже говорила, что устала, но и у Ричарда от усталости голова стала словно свинцовой. Поэтому сегодня она караулила первой. Что она могла различить своим невидящим взглядом, Ричард не знал.

Он держал веревку, и руки его слегка дрожали. Ему казалось, что последняя надежда вот-вот покинет его. Ничто не меняется, не становится лучше, продолжается их изнурительный поединок: она хочет умереть, он делает все, чтобы не допустить этого.

— Хватит с меня, — прошептал он, глядя на ее вытянутые руки, освещенные слабым огнем небольшого костра. — Кэлен, может, ты хочешь умереть сама, но убиваешь ты меня.

Она посмотрела на него, и свет костра отразился в ее зеленых глазах.

— Тогда отпусти меня, Ричард. Прошу тебя, если ты хоть немного думаешь обо мне, докажи это.

Он выронил веревку. Дрожащими руками он снял с пояса нож Кэлен и с минуту разглядывал его. Потом схватил и засунул в ножны у нее на поясе.

— Ты победила. Уходи. Уходи, чтоб я не видел тебя.

— Ричард...

— Я сказал, уходи отсюда! — Он показал на дорогу, по которой они пришли. — Возвращайся, и пусть эти твари делают там свое дело. С ножом ты можешь только все испортить. А мне невыносимо было бы думать, что ты не выполнишь то, что хочешь. Невыносимо думать, что после всего ты не сможешь умереть.

Он повернулся спиной и уселся у огня на поваленную ветром ель. Кэлен молча смотрела на него, затем сделала несколько шагов назад.

— Ричард... после всего, что мы пережили, я не хочу прощаться с тобой... вот так.

— Мне какое дело, чего ты не хочешь? Ты своего добилась. — Он с трудом заставлял себя говорить. — Уходи с глаз моих.

Кэлен кивнула, глядя в землю. Ричард закрыл лицо дрожащими руками.

— Ричард, — сказала она тихо, — когда это все кончится, ты будешь вспоминать обо мне лучше, чем думаешь теперь.

Вот оно что. Он перелез через бревно, подошел к ней и схватил ее за ворот.

— Я буду вспоминать тебя такой, как ты есть. Ты предательница! Ты предаешь всех, кто уже погиб и погибнет еще! — Она в изумлении посмотрела на Ричарда, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее, полный мстительного чувства. — Предаешь всех волшебников, которые отдали свои жизни, Ша, Сиддина, всех людей Тины, которых убили! Предаешь свою сестру!