Темный карнавал (сборник)

Мужчина поднял голову, не размыкая век, вслушиваясь и раскаленный воздух.

Шумно вздохнуло радио.

Он снова уронил голову на песок.

Но уже. через минуту женщина почувствовала, как он вновь приподнялся. Она приоткрыла один глаз — облокотившись на песок, мужчина внимательно оглядывал пирс, небо, воду и пляж.

— Что случилось?

— Ничего,— ответил он, снова укладываясь на песок.

— Совсем ничего?

— Мне показалось, я что-то слышал.

— Это радио.

— Нет. Что-то другое.

— Значит, еще чье-то радио.

Мужчина не ответил. Она почувствовала плечом, как он с силой сжимает и разжимает руку.

— Черт,— сказал он.— Ну вот, опять.

Они лежали и оба прислушивались.

— Я не слышу ничего такого...

— Тсс! — шикнул он.— Погоди...

Волны разбивались о берег, безмолвные зеркала рассыпались на мириады переливающихся звонких осколков,

— Там кто-то ноет.

— Поет?

— Честное слово, я только что слышал.

— Не может быть.

— Сам я послушай.

Они немного послушали.

— Я ничего не слышу,— ледяным тоном сказала женщина.

 Мужчина встал. В небе, в пирсе, в песке, в киосках с хот-догами не было ничего особенного. Только настороженная тишина... И только ветер легонько шевелил полоски на его руках и ногах.

Он шагнул к морю.

— Постой! — крикнула она.

Он посмотрел на нее сверху вниз каким-то чужим и невидящим взглядом, Он все еще прислушивался.

Женщина включила радиоприемник погромче, Из него потоком хлынули слова, обрывки музыки, какая-то песенка:

«...Моя красотка просто класс...»

Он скривился и прикрыл лицо рукой.

— Выключи.

— А мне нравится'

Женщина сделала еще громче. Она прищелкивала пальмами в такт музыке, покачивалась и пыталась выдавить улыбку.

Было два часа дня.

Солнце плавило океан. С протяжным стоном старый пирс растекался в жарком мареве. В раскаленном небе птицы забывали, что надо махать крыльями. Солнечные лучи пронизывали зеленоватый бульон, омывающий пирс, играли в прибрежной ряби.

Пена, хрупкие коралловые извилины, зрачки водорослей вздрогнули и зашевелились.

Загорелый мужчина все еще лежал на песке, рядом с женщиной в черном купальнике.

Над водой, точно легкая дымка, стелилась музыка — как отзвук приливов и прошедших лет, морской соли и путешествий, приятных и привычных чудес. Ее можно было сравнить с шорохом морской пены на песке, с летним дождем, с плавными движениями морской травы. Так поет затерявшийся во времени голос раковины. Так в заброшенных остовах затонувших кораблей шумно вздыхает океан. Такую же песню ведет ветер, что тихонько дует в выброшенный на горячий песок череп.

Но радио, которое лежало на одеяле, пело громче.

Свечение, легкое, кал женщина, устало опустилось вниз и скрылось. Осталось лишь несколько часов. В любую минуту они могут уйти. Если бы он только вошел в море — хотя бы на мгновение вошел в море...

Белая дымка нетерпеливо шевельнулась, сообразив его лицо и тело в воде, глубоко в воде. Почти под двадцатиметровой толщей воды, куда непреклонно несет его неведомый подводный поток, а он лишь извивается и бьется. Вода забирает тепло его тела... Хрупкие извилины кораллов, драгоценные песчинки, соленые белые космы жадно впитывают горячее дыхание, которое вырывается из его открытого рта...

Волны перекатали размытую пену ее мыслей на отмель — вода была там теплая, как парное молоко, разогретая жарким полуденным солнцем.

Он не должен уйти. Если он сейчас уйдет, то уже не вернется.

Сейчас.

Шевелились холодные коралловые щупальца.

Сейчас.

Раскаленный воздух донес чью-что мольбу.

«Иди в воду. Ну же,— просила музыка,— смелее».

Женщина в черном купальнике крутила ручку приемника.

«Внимание,— орало радио.— Сегодня, сейчас вы можете купить новый автомобиль за...»

— Черт! — Мужчина протянул руку и убавил громкость.— Неужели нельзя сделать потише!

— Пусть играет,— ответила женщина в черном купальнике, через плечо поглядывая на море.

Было три часа, Солнце сверкало.

Он встал, весь мокрый от пота.

— Пойду купаться,— сказал он.

— Может, принесешь мне сначала хот-дог?

— Лучше подожди, пока я искупаюсь.