— Да? Ты действительно пойдешь?
— Да, только обещай мне…
— Что?
— Если хочешь, чтобы я пошел, ты должна сперва съесть весь свой обед.
— Обещаю.
— Ну хорошо.
В комнату вошла мама и села за стол. Мы стали обедать.
— Не так; быстро,— заметила мама.
Я стала есть медленнее, а затем вновь заторопилась.
— Ты слышала, что сказала мама? — обратился ко мне папа
— Но кричащая женщина… Мы должны поторопиться.
— А я,— заметил папа,— собираюсь есть спокойно. Сперва я со всем необходимым вниманием съем бифштекс, картошку, салат, затем мороженое и, если ты не возражаешь, выпью холодный кофе. Это у меня займет по крайней мере час. И вот что, моя маленькая леди, если ты еще раз за столом во время обеда упомянешь об этой, как ее, кричащей… я не пойду с тобой слушать ее концерт.
— Да, сэр,— произнесла я.
— Тебе все понятно?
— Да, сэр.
Обед длился целую вечность. Все действия родителей были замедленными, как в некоторых фильмах. Мама медленно вставала и так же медленно садилась. Медленно-медленно двигались вилки, ножи и ложки. Даже мухи по комнате и те стали какими-то сонными. Все было так медленно, что хотелось крикнуть: «Поторопитесь! Пожалуйста, побыстрее! Давайте быстро встанем и побежим!»
Но нет, я продолжала сидеть. И пока мы все сидели и медленно поглощали обед, пока весь мир обедал, там, на улице, кричала женщина, и крик ее звучал у меня в ушах. Она была совсем одна. Солнце пекло, а на пустыре никого.
— Ну, вот и все,'— сказал наконец папа.
— Мы сейчас пойдем искать эту женщину? — спросила я.
— Сперва немного холодного кофе.
— Кстати, о кричащих женщинах,— вмешалась мама.— Чарли Несбитт вчера вечером вновь подрался с женой.
— Ничего удивительного,— хмыкнул папа.— Они всегда дерутся.
— Чарли — негодяй,— заметила мама.— Впрочем, она не лучше.
— Не знаю, но мне кажется, она вполне порядочная женщина.
— Просто ты к ней хорошо относишься. Помнишь, как вы чуть было не поженились?
— Опять ты за старое? В конце концов, я был помолвлен с ней всего шесть недель.
— Ты проявил здравый смысл, разорвав помолвку.
— Ну ты же знаешь Хелен. Она помешалась на сцене. Хотела путешествовать. А у меня не было времени на подобные развлечения. Это и привело к разрыву. Хотя она была очень мила. Мила и добра.
— И что ей это дало? Ужасного грубияна в мужья — Чарли.
— Па…— подала я голос.
— Я согласен с тобой. У Чарли ужасный характер. Помнишь, как Хелен играла в школьной пьесе? Она была хороша, как картинка, и сама написала несколько песен, а одну — специально для меня.
— Ха…— засмеялась мама.
— Не смейся. Это была хорошая песня.
— Ты мне о ней не рассказывал.
— Это касалось только нас с Хелен. Как же она начиналась?
— Па…— перебила его я.
— Ты бы лучше пошел с дочкой на пустырь,— заметила мама,— а то она в обморок упадет. Можешь и потом спеть эту прекрасную песню.
— Хорошо, пошли,— сказал папа, и я потащила его на улицу.
На пустыре никого не было. Солнце пекло. Битые бутылки отливали всеми цветами радуги.
— Ну, и где твоя кричащая женщина? — усмехнулся папа.
— Мы забыли лопаты! — воскликнула я.
— Возьмем потом, когда услышим солистку.
Я повела его к тому месту.
— Послушай.
Мы прислушались.
— Я ничего не слышу,— наконец произнес папа.
— Ш-ш… подождем.
Мы еще постояли молча.
— Эй, кричащая женщина, где ты?! — закричала я.
Мы слышали, как солнце движется по небу. Слышали очень спокойное дуновение ветра среди листвы. Слышали, как где-то вдали проходил автобус. Как проехала какая-то машина. Но… только и всего.
— Маргарет,— сказал папа.— Думаю, тебе нужно лечь в постель и положить на лоб мокрую тряпку.
— Но она была здесь. Она кричала, кричала и кричала! — воскликнула я.— Посмотри, здесь копали. Ты стоишь прямо на этом месте!
— Маргарет, вчера именно здесь мистер Келли выкопал большую яму для всякого хлама.
— А ночью кто-то воспользовался его ямой и заживо захоронил женщину, а потом забросал ее землей.
— Ну… я иду домой. Хочу принять холодный душ.
— Ты не поможешь мне копать?
— Долго не стой здесь, жарко.
Папа ушел Я услышала, как хлопнула дверь, и топнула ногой.