Оставалось последнее средство. Я заходила в каждый дом, расположенный вдоль дороги, звонила и спрашивала: «Простите меня, миссис Грисвалд, у вас никто не пропал?» или «Здравствуйте, миссис Пайке, вы прекрасно сегодня выглядите. Рада видеть вас дома». Потом я немного болтала с хозяйками, чтобы не показаться невежливой, и продолжала свой обход.
Час проходил за часом. Темнело. Я думала о том, много ли воздуха осталось в ящике с погребенной женщиной. Нужно было поторопиться, иначе она задохнется. Наконец я подошла к последнему дому — к дому мистера Чарли Несбитта, нашего соседа. Я долго стучала в дверь и уже готова была отказаться от своей затеи и пойти домой, как вдруг дверь открылась. Вместо миссис Несбитт, или Хелен, как называл ее мой отец, вышел сам Чарли, мистер Несбитт.
— О! — воскликнул он.— Это ты, Маргарет!
— Да,— ответила я.— Добрый вечер.
— Чем могу быть полезен?
— Я бы хотела поговорить с вашей женой, л^иссис Несбитт.
— О!..
— Можно?
— Она пошла по магазинам.
— Я подожду,— сказала я и прошмыгнула в дом.
— Ну ладно,— согласился он.
Я уселась на стул.
— Сегодня ужасно жарко,— произнесла я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя меня преследовала мысль о несчастной женщине, о том, что она задыхается в яме, а крик ее становится все слабее и слабее.
— Послушай.— Чарли подошел ко мне.— Думаю, тебе не стоит ждать.
— Почему, мистер Несбитт?
— Видишь ли, сегодня моя жена не вернется.
— Да?
— Она действительно пошла за покупками, но затем собиралась навестить свою мать. Вот так-то. А мать живет в Скенек-теди. Так что жена вернется через два-три дня, а возможно, и через неделю.
— Жаль.
— Почему?
— Мне необходимо кое-что ей рассказать.
— Что именно?
— Я хотела сказать ей, что на пустыре захоронена женщина, которая все время кричит.
Мистер Несбитт уронил сигарету.
— У вас сигарета упала, мистер Несбитт.
— Правда? Действительно,— пробормотал он.— Я расскажу Хелен твою историю, как только она вернется домой. Ей понравится.
— Спасибо, но это живая женщина.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышала ее.
— Да? Ты уверена? А может быть, это корень мандрагоры?
— А что такое мандрагора?
— Видишь ли, мандрагора — это такое растение, издающее крик. Где-то я об этом читал. А ты думаешь, что это не мандрагора?
— Я об этом не думала.
— Надо подумать,— сказал мистер Несбитт, закуривая новую сигарету. Он старался выглядеть спокойным.— Слушай, а ты… э-э… рассказывала кому-нибудь об этом?
— Да. Многим.
Мистер Несбитт обжег палец спичкой.
— И кто-нибудь что-нибудь предпринял?
— Нет. Мне никто не верит.
— Ну конечно,— улыбнулся он.— Естественно. Ты ведь только ребенок. Разве они обязаны тебя слушать?
— Я пойду и выкопаю ее.
— Постой.
— Я должна идти.
— Побудь со мной немного,— настаивал он.
— Благодарю, но я не могу.
Он схватил меня за руку.
— Ты умеешь играть в карты? В «блэкджек»?
— Да.
Мистер Несбитт взял со стола колоду карт.
— Давай сыграем?
— Я должна идти копать.
— У тебя еще много времени. Может быть, моя жена скоро вернется. А ты ее немного подождешь.
— Вы думаете, она вернется?
— Конечно. Э… а тот голос…, очень громкий?
— Он с каждым разом становится тише.
Мистер Несбитт вздохнул и улыбнулся:
— Детские игры! Давай сыграем в «блэкджек». Это гораздо занятнее, чем кричащая женщина.
— Я должна идти. Уже поздно.
— Посиди немного. Тебе все равно нечего делать.
Я понимала, чего он хочет. Он пытался задержать меня в доме до тех пор, пока крики женщины окончательно не затихнут и я уже не смогу ей ничем помочь.
— Моя жена вернется через десять минут,— сказал он.— Всего десять минут. Подожди. Сиди, где сидишь.
Мы играли в карты. Часы тикали.
Солнце уже исчезло за горизонтом. Стало очень темно. Крик звучал в моем воображении все тише и тише.
— Я должна идти,— наконец произнесла я.
— Сыграем еще разок? — спросил мистер Несбитт.— Подожди еще часик. Моя жена вот-вот вернется. Подожди.
Наконец он посмотрел на часы:
— Ладно, Маргарет, думаю, тебе пора.
Я знала, что он задумал. Тайком, глубокой ночью, он собирался выкопать свою жену еще живой, утащить куда-нибудь и похоронить понадежнее. «Всего доброго, Маргарет. Всего доброго». Он отпустил меня, потому что думал, что воздух в ящике уже кончился.