Вынос дела

– Если она дорогие не жрет, то к этому даже и не приблизится, – вздохнула Зайка.

– Давай попробуем, – предложила Маня.

м, как всегда, оказалась права. Умильно виляя хвостом и чавкая от восторга, Черри смела полную миску коричневых кругляшков и принялась повизгивать, требуя добавки. С тех пор основная задача притащить пакеты. Как правило, мы закупаем корма сразу на месяц, но в апреле у Черри разыгрался аппетит, и она ела в два раза больше обычного.

– Купила, – ответила Маня и добавила: – Сдача лежит на зеркале.

– Возьми себе на школу, – разрешил Аркадий, – потратишь в буфете.

– Дай деньги вечером, – потребовала сестра.

– Бери сейчас, вот же они лежат, – удивился брат.

– Нет, лучше вечером, – стояла на своем Маня.

– Что за чушь, – начал вскипать Кеша, – протяни руку и возьми.

– Я привыкла получать деньги на расходы ближе к ночи, – не сдавалась Маруся.

– Да какая разница?

– Большая.

– Какая?

– Большая!!!

– Какая?

– Отвяжись, – завопила Маня, – люблю класть деньги в кошелек в пол-одиннадцатого!

– А я, – раздельно произнес Кеша, – привык в это время укладываться спать, и мне не нравится, когда ты влетаешь с криком в мою спальню!

– Не собираюсь из-за тебя менять привычки, – продолжала вопить Маня, – мне всю жизнь дают деньги после десяти вечера, и сегодняшний не будет исключением!

– Дура!

– Сам дурак!

– Кеша, – поспешила я вмешаться в конструктивную беседу, – уступи ребенку, ну что ты как маленький!

– Действительно, – добавила Маня, – и чего уперся рогом? Возьму в пол-одиннадцатого!

– Хороша малышка, – кипел брат, – да ей замуж скоро! Впрочем, ни один муж это сокровище не вынесет! Упрямая, вздорная и глупая!

– Зато учусь на пятерки, – отрезала Маня, – а ты двоечник был и маму с Наташей до обморока доводил.

И это святая правда. Я сдуру отдала его в школу слишком рано. До семи не хватало ровно месяца, а в классе на соседних партах сидели восьмилетки. К тому же Кеша был невероятно подвижным ребенком, и, пока все остальные смирно писали «жи» и «ши», мой елозил по столу и задавал дурацкие вопросы. Да еще первая учительница досталась нам строгая, если не сказать жестокая. Возраст у Евдокии Терентьевны подкатывал к семидесяти, шум и крик ее раздражали, а особенно не любила она непоседливых мальчиков. Вообще в наших школах, по моим наблюдениям, педагогам больше всего нравятся больные девочки. Сидят тихо, бегать на переменах у них нет сил, а вопросы не задают от полной апатичности; часто болеют, и тогда в классе значительно меньше учеников. Ну сами посудите, есть разница – сорок детей беснуются на уроке или тридцать! По мне, так и то, и то слишком много, вузовские преподаватели привыкли к маленьким группам, но школьные учителя не слишком избалованы и всегда рады эпидемии гриппа, свинки или кори…

5 сентября в дневнике моего первоклассника появилась первая запись – «Отвратительно вел себя на уроке чтения, смеялся и хрюкал». К Новому году основной документ школьника оказался исписан вдоль и поперек, а в клеточках плотно толкались двойки вперемешку с колами.

Как раз перед самыми зимними каникулами мое сокровище пришло из школы страшно гордое. Зашвырнув в угол испачканный ранец и поцеловавшись с кошкой Маркизой, Кеша радостно произнес, вбегая на кухню:

– Знаете, я кто? Детил!

Наташка, как раз наливавшая горячий суп, вздрогнула, уронила поварешку и спросила:

– Кто?

– Детил, – сияя от счастья, сообщил сын, – и меня следует перевести в другую школу, где обучают таких детей. Я – совершенно особенный!

Мы с Наташкой переглянулись.

– Может, дебил? – спросила подруга.

– Ага, – радостно закивал бесхитростный ребенок, – точно, дебил! Мама, а кто это такой?

– Замечательный человек, умный и красивый, – объяснила я, едва сдерживая гнев.

Завтра же отправлюсь в школу и поговорю по душам с «Макаренко». Но назавтра к Евдокии Терентьевне отправилась Наташка.

– Ты слишком импульсивна, – вздыхала подруга, – наорешь на нее, только хуже ребенку сделаешь. Давай сюда коробку с новыми сапогами «Аляска», надо перед этой грымзой предстать в наилучшем виде.

Назад она вернулась через два часа, красная и злая.

– Теперь полный порядок, – пробормотала подруга, стягивая в передней на редкость грязные сапоги.

Помнится, я еще удивилась, как она ухитрилась их так изгваздать, прогулявшись разок по чистому снегу.