Вынос дела

– Газета «Желтуха», отдел информации.

Ну надо же, пожилая дама написала не тот номер. Помедлив минуту, я все же попросила:

– Можно Алену Иванову?

– Слушаю вас, – ответил бойкий голос.

Я поперхнулась. Людмила Сергеевна ничего не говорила о том, что Алена трудится в этой газетенке. Наоборот, все время подчеркивала полное безденежье младшей дочери, и у меня сложилось впечатление, будто та безработная.

– Говорите, – поторопила Алена, – ну, чего молчите!

Пришлось действовать по вдохновению.

– И мею кое-какие сведения о высокопоставленном человеке и хотела продать их редакции.

– О ком? – деловито поинтересовалась женщина.

– Ну не по телефону же, – резонно ответила я.

– Ладно, – быстро согласилась собеседница. – Жду вас в час дня, в «Балалайке».

И она швырнула трубку. Ну надо же, до чего странная манера общения с информаторами! А вдруг я не знаю, что «Балалайка» – это Дом композитора? Либо полная дура, либо совершенно не заинтересована во встрече.

Я глянула на себя в зеркало и решила слегка изменить внешний вид. Дом композиторов – проходной двор, и там частенько обедают и ужинают мои знакомые. Совершенно не хочется, чтобы кто-нибудь из них с громким воплем: «Дашка, почему не звонишь?» – бросился мне на шею.

Значит, так. Для начала наденем строгий деловой костюм с белой блузкой. Никаких излюбленных джинсов и тинейджеровских пуловеров. На голову нацепим парик, аккуратную стрижечку темно-каштанового цвета…

Я полюбовалась на результат. Нет, ну как здорово изменяет внешность цвет волос, просто другое лицо. К подобной физиомордии отлично подойдут глаза колера шоколада. Хорошо, что наука достигла невероятных высот, и цвет радужной оболочки теперь легко изменить при помощи мягких контактных линз. Краситься подобная дама должна ярко – тональный крем цвета загара, угольные брови и ресницы, помада «Георгин» и такие же щеки. Вот теперь самое оно. Довольно хорошо сохранившаяся особа неопределенного возраста, скорей всего чиновница средней руки, жуткая стервозина!

В Доме композиторов клубился народ. Налетев на трех не узнавших меня приятелей, я возликовала: здорово замаскировалась. И только потом в голову пришла мысль: а как, собственно говоря, мы с Аленой узнаем друг друга? Я-то видела ее, но девушке об этом неизвестно. Не успела я поразмышлять на эту тему, как к столику администратора быстрым упругим шагом подошла стройная дама и спросила:

– Ада Марковна, меня никто не спрашивал?

– Нет, Аленушка, – ответила дама.

– Простите, это я звонила вам утром…

– Пошли в ресторан, – скомандовала журналистка, – очень есть хочется.

Пока она изучала меню, я тихонько разглядывала младшую сестрицу. Похожи с Таней они были чрезвычайно. Только в лице вдовы Харитонова жила какая-то тревога, а у Алены вид абсолютно счастливого, всем довольного человека.

– Ну и что у вас, а главное, на кого? – перешла к делу Алена, уверенно протыкая вилкой «Киевскую» котлетку.

Глядя, как по тарелке растекается масло, я, мысленно попросив прощения у бывшего супруга, сообщила:

– Могу рассказать всю подноготную о бизнесмене и модном светском льве Максе Полянском.

– Валяйте, – велела журналистка, перемалывая крепкими зубами ароматную курятину.

– Он жуткий бабник, хотите, назову любовниц?

– Секрет Полишинеля, – хмыкнула Алена, – да о его бабах все знают.

– Он сидел в Бутырской тюрьме по обвинению в убийстве одной из своих жен, – не успокаивалась я.

Журналистка отложила косточку на край тарелки и сообщила:

– Об этой, с позволения сказать, жуткой тайне вся Москва знает. Да он и не скрывал никогда факт посадки.

– А что, надо, чтобы скрывал? – прикинулась я сибирским валенком.

– Конечно, – засмеялась Алена и велела официанту: – Кофе со сливками, торт «Вишенка» и мороженое с орехами.

Удивительно, как она при такой прожорливости сохраняет осиную талию! Однако следовало приступать к делу. Достав кошелек и ненароком продемонстрировав собеседнице его содержимое, я аккуратно вытащила пару купюр и мило прочирикала:

– Разрешите заплатить за обед.

Алена благосклонно улыбнулась.

– Видите ли, – принялась я обхаживать девушку, – давно мечтаю попасть на работу в газету, такую, как «Желтуха». Подскажите, как это сделать?

Журналистка облизала ложечку и удовлетворенно вздохнула. Потом решила, очевидно, что такой славный обед требует награды, и проронила: