Аврора

— Со времени заточения наследной принцессы и исчезновения ее возлюбленного, — рассказывала Хильда, решившая помочь Авроре побыстрее улечься и сопровождавшая ее в комнату, — нас перестали навещать актерские труппы из Франции и из Италии. К тому же и сам курфюрст не показывается на людях вот уже два месяца. Он так болен, что не присутствует даже на своих любимых воинских смотрах. Вместо него их проводит Свиное рыло, его сынок, а поскольку он ночи напролет пьянствует со своей Мелюзиной, то на парадах едва держится в седле... Это очень плохо влияет на войска, тем более что никто здесь, особенно женщины, не забыл красавца гвардейского полковника, при котором эти смотры превращались в настоящие праздники. Поглядели бы вы, как он гарцевал на своем великолепном черном жеребце, как будто танцующем, на его белозубую улыбку, на перья его шляпы, взлетавшие на ветру, — и у вас тоже растаяло бы сердце. Но его больше нет...

Аврора не упустила такую удобную возможность и спросила:

— Так и неизвестно, что с ним стряслось?

— Никто ничего не знает. Одни болтают, будто бы он убит на дуэли, другие — что муж принцессы застал его с ней и убил. Хотя это вряд ли: он был на голову выше Свиного рыла и умел за себя постоять. В любом случае мертвеца надо было бы где-то зарыть. Посланник саксонского правителя страшно шумел, требуя выдать тело, но где там! В конце концов нашего полковника объявили «пропавшим без вести». Наверняка он сбежал с какой-нибудь любовницей! А уж как «эта Платен» его стерегла — скупец так не трясется над своим сундуком! А теперь следующая драма: развод и двое бедных детей, уже несколько месяцев не видевших родную мать! Ее прогнали, я видела, как она уезжала... Хотя трудно было что-то толком разглядеть: закрытая карета, окруженная двумя десятками вооруженных до зубов всадников, — вот и все! Сами понимаете, такая обстановка не слишком благоприятствует развлечениям.

— В замке — согласна, не до развлечений. А народ? Ему-то что унывать?

— Народ? Если уж совсем начистоту, то народ скован страхом. Сам не знает, чего боится, но боится до дрожи! Попытались было по приказу курфюрстины сыграть рождественскую мистерию с участием местных актеров-любителей, раз уж странствующие труппы нас теперь избегают... «Искушение Адама и Евы, или Утраченный рай» — вот как это называлось. Обычно зрителям нравится, и немудрено: актеры щеголяют в поясах в виде фиговых листочков, и зрители очень надеются, что ткань вот-вот лопнет — вот было бы веселье! Еще там есть ангелы и черти, все поют и танцуют — вернее, все это в прошлом, потому что пастор Шлумп запретил им отплясывать вместе — задачка, скажу я вам! А мой свекор выступал в роли Всевышнего: огромный парик, бородища до колен! Но в этот раз все костюмы куда-то подевались, поэтому ему пришлось играть в цветном халате... Представляете?

— Еще как! — Аврора не удержалась от смеха. Расстегнув крючки на плаще, она сбросила его на пол. При этом развязалась черная лента, стягивавшая волосы в узел на затылке, и она невольно тряхнула головой. И тут же поняла, что совершила оплошность: Хильда приросла к месту и вытаращила глаза.

— Боже! — Она всплеснула руками. — Я вас узнала: вы фрейлейн графиня фон Ке...

Аврора поспешила зажать ей рот ладонью.

— Ради всего святого, молчите! Вы всех нас погубите!

Но Хильда Штолен, привычная ко всему, быстро пришла в себя.

— Ничего не бойтесь! — Она усадила девушку на табуретку и стала расчесывать ей волосы. — Будь вы хоть сам дьявол во плоти, мне достаточно того, чтобы вас послала госпожа баронесса: вы здесь — дорогая гостья. Тем более что вы никакой не дьявол, а та, кого я так счастлива видеть! Укладывайтесь, вашему спутнику я предоставлю другую комнату, все равно половина дома пустует. Если только вы сами предпочтете...

— Нет-нет! Мы просто спутники, не более того. Герцогиня Элеонора приставила его ко мне. Мне не в чем его упрекнуть, но спать я предпочитаю одна.

Хильда засуетилась. Трудно было поверить, что эта рыжая особа, низкорослая и дородная, раньше игравшая легкомысленных кокеток, только что передвигавшаяся с томной медлительностью и с покачиванием бедер, способна на такую прыть. Она мигом застелила постель свежими простынями, подбросила в камин дров, принесла кувшин теплой воды, нашла тонкую ночную сорочку и помогла Авроре раздеться — все это совершалось в полном молчании. Только когда гостья взгромоздилась на гору из трех перин, она снова затараторила: