Аврора

— Как вас зовут?

— Я Клаус Асфельд, а это Гуго Меллендорф, — быстро ответил Клаус. — Прошу вас, герр пастор, расскажите, за что убили несчастного Михаэля, и что стало с его телом? Полагаю, этим занялись люди бургомистра?

— Нет, это дело я взял на себя. Тело находится в церковном склепе. В память о его родителях, лучших людей на свете, я намерен заняться его похоронами.

— Разве полиция герцогства не должна провести расследование? — вмешалась Аврора. — Надо же выяснить, кто убийца...

— Дворец постановил, что это дело городской полиции.

— Иными словами, убийца может спать спокойно! — крикнула девушка, не сдержав ярости. — Какая низость! Разве несчастный перестал быть подданным курфюрста по той причине, что он...

Клаус сжал ей руку, чтобы она не наговорила лишнего.

— Можно нам на него взглянуть? — спросил он пастора.

— Конечно! Идемте.

Предоставив недоуменной фрау Аккер дальше сплетничать с кумушками, которые остались стоять неподалеку, пастор повел молодых людей в церковь. Вид у него был суровый, угадать его мысли было невозможно. Пригласив гостей под готические своды храма, где было еще холоднее, чем снаружи, он запер дверь на два оборота ключа и повел их к узкой лесенке справа от алтаря. В церкви было сумрачно, в склепе и подавно, несмотря на две горящие свечи у изголовья грубо сколоченного гроба. В нем со скрещенными на груди руками лежал Михаэль Гильдебрандт.

От этого зрелища к горлу Авроры подступили рыдания. Крамер положил руку ей на плечо и пробормотал:

— Не стесняйтесь, дайте волю вашему горю, фрейлейн фон Кенигсмарк. Вы здесь пред ликом Господа и в доме вашего друга...

Глава VI

Странное инкогнито!

Аврора была так потрясена увиденным, что даже не удивилась, что ее узнали. Перед гробом стояла скамеечка для молитвы. Она хотела упереться в нее коленями, но получилось, что она просто упала на пол. Аврора закрыла ладонями лицо и попробовала помолиться. Ей было трудно собраться с мыслями, нелегко подобрать слова, способные воззвать к милосердию Всевышнего. От смятения она только лепетала:

— Господи, почему? За что?!

Обливаясь слезами, она не смела взглянуть на неподвижное лицо, недавно полное жизни и смелых ожиданий. Аврора вспоминала улыбку, которой Михаэль встретил ее решение взять его к себе секретарем, и это еще более усугубляло ее горе, ведь она ничуть не сомневалась, что он принял смерть из-за нее...

Она могла бы провести здесь, рядом с убитым, много часов, если бы не рука пастора, снова опустившаяся ей на плечо.

— Идемте. Вам нужно утешение. От разговора вам станет лучше. Будьте моей гостьей!

Она послушно кивнула и выпрямилась.

— Когда похороны?

— Завтра. Он упокоится рядом с родителями. На сегодняшней вечерней службе я приглашу верующих прийти и помолиться вместе со мной.

— Мы тоже придем.

— Ни в коем случае! Более того, я очень надеюсь, что вы без промедления покинете этот город.

Вместо ответа Аврора подошла к убитому и запечатлела прощальный поцелуй на его холодном лбу. Ей показалось, что по безжизненному лицу, обретшему теперь не присущую ему при жизни безмятежность, скользнула улыбка. Не дожидаясь своих спутников, Аврора поднялась по лестнице в церковь.

Дом пастора Крамера, притулившийся возле церкви, был совершенно безликим. Строгий, почти без обстановки, как и подобает обители священнослужителя, давшего обет безбрачия, он отличался безупречной чистотой, которую неутомимо наводила пожилая экономка, умудрявшаяся превосходить строгостью облачения требования католической веры. Она одевалась во все черное, исключение составляли лишь тонкие белые полоски на чепце и высоком воротнике. Не спрашивая разрешения пастора, она впустила чужаков в небольшую гостиную с единственным окошком, большим деревянным распятием, тремя скамьями и полудюжиной табуретов — вот и вся мебель. Аврора опустилась на табурет, мужчины остались стоять. От камина в гостиной пастора веяло ледяным холодом.

Тот, видимо, угадал ее мысли, так как поспешил предложить ей теплого молока. Аврора отказалась: ей уже не терпелось вернуться к Штоленам. Она задала вслух вопрос, так волновавший ее: почему священник так торопится отправить их из города?

— Просто потому, что вам грозит опасность, — ответил Крамер, пожимая плечами. — Все, что хоть как-то касается вашего брата, таит угрозу. Михаэль Гильдебрандт только что доказал вам это собственным трагическим примером. После вывоза графского имущества ему не следовало сюда возвращаться.