Слезы луны

— Ты тоже не промах.

— Еще бы, это ведь ты учила меня драться. — От воспоминаний глаза Мэри Кейт затуманились слезами. — Прости, что обзывала тебя шлюхой. Сначала я с ума сходила от ярости, а потом хотела больнее обидеть тебя. — Она поморгала, не дав слезам выкатиться из глаз. — И прости за то, что я написала о тебе в своем дневнике… ну, не за все, конечно, но кое за что.

Девушки взялись за руки, переплели пальцы.

— Никто и никогда не встанет между нами. Я только прошу тебя, не заставляй меня отказаться от него.

— Чтобы ты чувствовала себя праведницей, а я осталась кругом виноватой? Ну, уж нет, не дождешься. — Легкая улыбка тронула уголки губ Мэри Кейт. — Когда захочу, я найду себе своего парня. Однако… — Она склонила голову к плечу. — Кое-что я все же хотела бы знать.

— Что?

— Он целуется так же хорошо, как представляешь, когда смотришь на него?

— Когда он относится к процессу серьезно, то тают все косточки.

Мэри Кейт вздохнула:

— Я так и думала.

Бренна отправилась к коттеджу пешком. Она надеялась, что успеет привести мысли в порядок, но в голове по-прежнему был туман, как в мелкий дождик, который скоро заморосит, судя по низким облакам.

В такой день приятно сидеть у весело потрескивающего огня, но — кто бы сомневался — над коттеджем на Эльфийском холме не вилось ни единой струйки дыма. Шон вспоминал, чго надо бы разжечь камин через два раза па третий.

Его машины не было, наверное, он уехал в церковь. Ничего, она подождет. Бренна прошла в калитку, подняла глаза, почти уверенная, что увидит спокойные зеленые глаза Красавицы Гвен, но ни одна занавеска не шевельнулась. Никого не было в доме — ни призраков, ни людей.

Бренна распахнула парадную дверь и чуть не упала, споткнувшись о рабочие ботинки Шона, лежавшие так, будто никто их с прошлого вечера не трогал. И не чистил. Бренна ногой отодвинула облепленные грязью ботинки и прошла в маленькую гостиную, чтобы разжечь камин.

На пианино были разбросаны нотные листы, на столике стояла чашка из-под чая. Из низкой зеленой банки торчал букетик цветов из сада.

В этом весь Шон: забывает почистить ботинки, а о цветах помнит. Интересно, а почему ей никогда не приходит в голову украсить дом цветами или свечами? Она чистит дымоход, раскладывает в камине брикеты торфа или дрова, но не обращает внимания на маленькие штрихи, создающие уют и превращающие строение в дом.

Ладно! Она же может повесить шторы, а думать о кружевах — это уже лишнее.

Когда огонь разгорелся, Бренна подошла к пианино. Вчера Шон злился на нее. Нашел ли он покой в своей музыке? Или его вдохновляют только мечты?

Его сердце в его песне. Бренна нахмурилась, перелистывая страницы, испещренные нотами и стихами. Если это правда, почему он расшвыривает так небрежно свои творения? Почему ничего с ними не делает?

И почему ее так сильно тянет к человеку, у которого нет ни капли честолюбия? Обладая таким ярким даром, почему Шон хоронит его? Бренна взяла в руки листок с его стихами.

• …Ижемчугом становятся они,
• Что снова я к ногам твоим бросаю.
• Я ждать готов, когда любовь другая
• Разрушит чары, нас соединив.

Он перекладывает на музыку легенды, подумала Бренна, и ждет… чего он ждет?

Услышав шум подъезжающего автомобиля, она поспешно положила листок и отодвинула ноты.

Шон увидел дымок над коттеджем. Это, конечно, Бренна. Вот в том, что с этим делать, он был не так уверен. Остается лишь надеяться на озарение, как в музыке.

Он вошел в прихожую и увидел в гостиной Бренну.

— Утром было холодно. Я разожгла камин.

Шон кивнул.

— Хочешь чаю?

— Нет. — Она вглядывалась в его л и ц о, но ничего не могла в нем прочесть. — Я подумала, что должна тебе сказать. Я поговорила утром с Мэри Кейт. С глазу на глаз.

— Значит, вы помирились?

— Да.

— Я рад за вас. Надеюсь, скоро она и со мной помирится.

— Для нее это будет непросто, но в остальном… когда я перечислила твои недостатки, она поняла, что совсем не влюблена в тебя.

Шон удивленно поднял брови.

— Умный ход, — признал он через мгновение.

— Шон! — Бренна удержала его за руку. — Мне жаль, что мы вчера так нелепо расстались.