Дочь воина, или Кадеты не сдаются

– Женщина, все традиции Иристана имеют причину быть. Ты пришла сюда, не научившись сдерживать эмоции. Ты ходишь с гордо поднятой головой, имея наглость смотреть в глаза воинам. Ты позволила себе испытать желание такой силы, что его ощутили окружающие. Браслет дакха защищает тебя, но лишь до определенной границы. Ты ее перешла.

Как я уже сказала, я слушала внимательно, но слышала с трудом. Руки… его руки, накрывающие мои ладони, стали словно источником какого-то зажигающего все мое тело огня. Этот огонь расходился по всему телу волнами, плескался по венам, а там, внизу живота, превращался в дикий пожар все разгорающегося желания. И у меня уже ныл живот, практически болел, и я даже догадывалась, чего, собственно, живот сейчас хочет.

– Ты не слушаешь меня, – заметил невидимый собеседник.

– С-с-слушаю, – ответила я, заметив, что теперь на нас смотрели даже те двое, что пытались соревноваться, – ты говорил о границах… И я там чего-то нарушила…

Он усмехнулся снова, а затем мягко, но властно развернул меня к себе.

И я опять перестала дышать. Потому что это был тот самый синеглазый тар-эн! Это был ОН! Только вблизи он оказался еще более потрясным! И все… ноги с их тайм-аутом, благо силы у мужика немерено, поддержал, руки, безвольно повисшие, дыхание шумное и прерывистое… ну хоть вернулось, и на том спасибо, и грохот сердца, который, наверное, теперь слышали все.

А потом воин улыбнулся… я опять дышать перестала. А этот образчик мужской притягательности произнес:

– Сила твоего желания велика.

И его вторая рука тоже скользнула на мою талию, уже как-то по-хозяйски. Плевать. У меня не было сил даже на моральное сопротивление самой себе, не о говоря о физическом сопротивлении его действиям. А действия были – его правая ладонь осторожно двинулась вверх от моей талии и коснулась лица. Нежное, такое бесконечно нежное прикосновение пальцами к моей щеке – и меня уже можно было выносить! Ноги не держали, тело плавилось, самоконтроль летел ко всем бракованным навигаторам!

– Самое время спасти глупую несдержанную женщину, – чуть растягивая слова, произнес герой моего гормонального бунта. – Идем.

– Спасти?! – не поняла я. – От чего?

– От воинов, коих ты возжелала, – уточнил он так, словно произнес что-то само собой разумеющееся.

– Воинов? – переспросила я и выдохнула: – Да кому нужны эти перекачанные груды тренированного мяса?

На властном лице промелькнуло уже очень знакомое мне выражение удивленного недоумения. Несколько мгновений светловолосый тар-эн внимательно смотрел на меня, затем произнес утвердительно:

– Но ты испытываешь желание.

Он что, издевается?!

– Наглая ложь, – простонала я, не отрывая от него голодного взгляда.

Воин почему-то вновь улыбнулся. А я думала о том, что влюбилась с первого взгляда. Влюбилась в эти глаза – ярко-синие, как летнее небо, в эту добрую, чуть покровительственную улыбку, в тепло его прикосновений. А больше всего в его «спасти глупую несдержанную женщину». С самого моего знакомства с папандром и его планеткой никто, ни один человек, кроме Наски, не хотел меня спасти… Всем на меня было наплевать, даже, казалось бы, вменяемому Нрого, а тут… И я смотрела на синеглазого воина, чувствуя, как не просто таю – сгораю от одного его присутствия.

Тар-эн вдруг чуть нагнулся, светлые пряди упали на мое лицо, и это усилило и так немалое возбуждение.

– Остановись, женщина. Запах твоего желания, – прошептал воин у самых моих губ, – сейчас на расстоянии двухсот шагов ощущают все те, для кого ты с подветренной стороны. Сила желания, женщина, – это та граница, которую ты перешла. Воины теряют контроль, и браслет дакха уже не защитит.

О чем он? Теперь недоумение явно отражалось на моем лице.

– Идем, – произнес воин, все так же склонившись надо мной, – единственный вариант тебя спасти – просто вывести с территории Шоданара.

Его слова, как осенние листья, кружась, опустились на озеро моего сознания…

– Спасти меня? – шепотом переспросила я.

– Да, – он произнес это на выдохе, и это вообще было так… ну так…

– Нет, – простонала вконец сраженная я.

– Нет? – переспросил он.

– Не надо спасать, – бракованный двигатель, что я несу. – Не надо, я… я так еще никого не хотела, как тебя сейчас…