Дочь воина, или Кадеты не сдаются

– Извини, – едва сдерживаясь, сказала я воину, опустила глаза и отступила еще на шаг, – глупо было с моей стороны… Да.

Мне было и стыдно, и горько.

– Женщина! – Оклик.

Молча развернулась и пошла прочь. Лицо горело, сердце сжималось так, что боль я ощущала физически, эмоции с гормональной революцией летели в бесконечный космос. К нестабильному атому весь этот мирок, я не вернусь к хассару, я не буду играть по их правилам и в соответствии с их традициями. Хватит. Доигралась уже.

А позади услышала:

– Выслать воинов?

– Нет, я сам.

Кто там сам и чего, мне было уже все равно. Я выбрала тропинку, которая уводила вглубь, подальше от всего этого мускулистого ужаса, потому что хотелось просто уйти, никого не видя и ни с кем не разговаривая.

Не вышло.

Едва, казалось, шум толпы стал утихать, а лес густеть, как передо мной выросла двухметровая фигура перекачанного мяса. Черная практически. И тар-эн произнес:

– Женщина.

Молча сунула ему под широкий и изломанный нос браслет дакха. Драться с воином смысла не было, даже если и очень хотелось. А дальше случилось нечто – черные сильные пальцы ухватили за запястье, а затем воин легко сломал стальной браслет.

Я застыла и вот теперь посмотрела выше носа этой страхолюдины. А реально страшный. Черный, волосы коротко острижены, глаза большие темно-карие, нос широкий, приплюснутый, кривой, губы толстые, широкое лицо, а взгляд – наглый.

– Браслета дакха нет, – хрипло сообщил воин, – ты моя.

Атом нестабильный! Я в шоке смотрела, как эта туша легко отбрасывает сломанный браслет в кусты, а затем снова хватает мою руку.

– Это подло! – Я была не так уж испугана, скорее дико возмущена. – Реально подло, ты…

Воин нахмурился, склонил голову и вдруг грозно спросил:

– Тьяме?

И вот тогда мне стало страшно. В силе воинов я уже убедилась, с собой у меня только ножик, а бежать нет возможности – воин крепко сжимал мою руку. Паника, в следующее мгновение поиск решения. Я огляделась – вокруг лес, кричать смысла не было. Если и найдут, вернут к папандру. Остается драться, причем шансов на победу у меня мало, так что…

– Дар эхм, – прозвучало за моей спиной.

И черный тар-эн отпрянул, как от чумной, посерел и исчез в кустах, освободив дорогу. Чем я и воспользовалась, так как голос, прозвучавший сзади, узнала мгновенно, да и вообще проблем в узнавании не было, проблема у меня теперь в отношении этого синеглазого только с забыванием будет.

– Женщина, – недовольно позвал он, едва я пошла, и теперь не в пример быстрее, по тропинке.

Сорваться на забег можно было бы, только приподняв юбки, потому как для бега эти хламиды явно не предназначались. И потому я просто шла, но быстро.

– Женщина! – повелительный окрик.

То есть мне попросту скомандовали. Это не разозлило – взбесило скорее.

– Слушай, ты! – Я крутанулась на месте, разворачиваясь к воину…

И застыла.

Революция гормонов строем зашагала по венам, теплая волна пробежалась следом, дар речи отказался в разговоре участвовать совершенно. Я проклинала себя за подобную реакцию, но ничего не могла сделать. И, стоя без движения, молча смотрела, как светловолосый воин приближается ко мне неторопливой походкой, вздрогнула, лишь когда он остановился так близко, что между нами пространства на ладонь всего осталось.

– Твои поступки лишены логики, – задумчиво произнес он, разглядывая мое лицо.

Дар речи вернулся мгновенно.

– Да, я такая, – сказала, отступила на шаг и, скрестив руки на груди, холодно поинтересовалась: – Что-то еще?

Вскинув подбородок, смело взглянула в его глаза и застыла повторно. До меня вдруг со всей очевидностью дошло, что интим у меня все же будет, и уже даже неважно, хочу я того или нет, потому что этого явно хотел он.

Меня от его взгляда просто трясти начало!

– Н-н-не надо на меня так смотреть, – прошептала я, испуганно отступая.

– Как? – Чуть насмешливый вопрос, и он шагнул следом.

– В-в-вот так, как сейчас смотрите. – Мне вдруг стало страшно, я сделала еще два шага назад, едва сдерживая желание просто убежать.

– Как? – повторил свой вопрос тар-эн, плавно настигая.

Я снова отступила, запнулась о какую-то лежащую на дорожке ветку, чуть не упала, с трудом удержав равновесие, отступила в сторону и нервно проговорила: