Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения (др. изд.)

— Если человечество — это зло и если брат Нарев в лучшем мире, рядом с Создателем, то Ричард, убив его и тем самым отправив прямо в объятья Создателя, совершил доброе дело. Разве не так? Раз человечество — зло, то почему вы считаете уничтожение ваших солдат Ричардом Ралом за злой поступок?

Лицо Себастьяна приобрело ярко-красный оттенок.

— Мы все зло, но некоторые представляют собой зло наибольшее. По крайней мере мы смиренно признаем перед лицом Создателя наши слабости и прославляем только Создателя. — Себастьян немного помолчал и уже спокойнее добавил: — Я знаю, что это слабость, но я люблю тебя. — Он улыбнулся Дженнсен. — Теперь смысл моей жизни только в тебе, Джен.

Она покачала головой:

— Ты не любишь меня, Себастьян. Ты даже не понимаешь, что такое любовь. Ты не сможешь полюбить кого-либо до тех пор, пока не полюбишь собственное существование. Любовь может вырасти только из уважения к собственной жизни. Когда любишь себя, свое собственное существо, можешь полюбить и того, кто обогатит твою жизнь, разделит ее с тобой, сделает ее более радостной. Если презираешь себя и веришь, что существование — это зло, то умеешь только ненавидеть. Ты можешь испытать лишь признаки любви, потянуться к добру, однако тебе не удастся поместить в ее основание ничего, кроме ненависти. Своей порочной жаждой смерти ты запятнаешь любое проявление любви. Я была нужна тебе лишь для того, чтобы утвердить твою ненависть, чтобы стать твоей подругой по самопожертвованию. Чтобы по-настоящему любить, Себастьян, надо радоваться жизни, потому что именно радость делает жизнь по-настоящему прекрасной.

— Ты не права! Ты просто не понимаешь!

— Я слишком хорошо все понимаю! Жаль только, что поздно.

— Но я люблю тебя, Джен. Ты ошибаешься, я на самом деле люблю тебя!

— Ты только хотел, чтобы так было. Это простые слова пустой бездушной оболочки, которая лишь называется человеком. Мне нечего любить, ничто в тебе не достойно любви. Ты настолько пустое существо, Себастьян, что мне даже ненавидеть тебя трудно, как трудно ненавидеть сточную канаву.

Яркие вспышки осветили все вокруг. Голос в голове Дженнсен, казалось, рвал ее на куски.

— Джен, я не имел в виду ничего подобного. Ты не должна так говорить. Я не могу жить без тебя.

Дженнсен повернулась к нему с выражением холодной ярости на лице.

— Единственное, что ты можешь сделать, Себастьян, желая доставить мне удовольствие, — это умереть.

— Я достаточно долго слушала болтовню этих влюбленных, — прорычала сестра Мердинта. — Себастьян, будь мужчиной, закрой рот! Или я заставлю тебя замолчать. Твоя жизнь не значит ничего. Ричард, а у тебя есть выбор: или Дженнсен, или Мать-Исповедница.

— Я не собираюсь служить Владетелю, сестра, — произнес Ричард. — А ты не должна служить сноходцу. У тебя тоже есть выбор.

Сестра Мердинта ткнула в его сторону пальцем:

— Это у тебя есть выбор! И я заставлю тебя его сделать! Время выходит! Или Дженнсен, или Кэлен, выбирай!

— Мне не нравятся твои условия, — сказал Ричард. — Между собственной сестрой и собственной женой я не выбираю.

— Тогда я выберу за тебя! Твоя драгоценная жена умрет!

Не обращая внимания на то, что Дженнсен кинулась на помощь Кэлен, сестра Мердинта схватила Мать-Исповедницу за волосы и подняла голову. Лицо несчастной было белее снега.

Дженнсен вцепилась в руку Мердинты, размахнулась ножом и вложила в удар всю свою силу и надежду не опоздать. Однако она знала: несмотря на безумную попытку спасти жизнь Кэлен, было слишком поздно.

В этот кристально чистый миг мир, казалось, замер на месте.

А потом воздух яростно содрогнулся.

Мощнейший толчок отбросил от Матери-Исповедницы пыль и камни, и они расширяющимся кольцом покатились в стороны. От сильного удара вздрогнули величественные столпы. Стоявшие неустойчиво начали валиться. Падая, они задевали другие колонны, и те тоже не могли устоять. Казалось, это длится вечность. Скалы рушились на землю подобно каменным проклятиям. Вся долина ходила ходуном от ужасных ударов. Поднятая камнями пыль пеленой висела в воздухе, слепила глаза.

Мир в один миг лишился света, оставив вокруг непроглядную темноту. Казалось, все исчезло.

Но потом мир вернулся, будто с него сняли пелену.

Дженнсен обнаружила, что держит за руку мертвую женщину. Сестра Мердинта рухнула наземь подобно одному из каменных столпов. Из ее груди торчал нож Дженнсен.