Сборник 7 ДАЛЕКО ЗА ПОЛНОЧЬ

– Ладно, Шелли, – сказал я, – где он?

– О чем ты, дорогуша? – спросил он, широко раскрыв невинные глаза.

– Ты знаешь о чем, – сказал я, в упор глядя на стакан в его тонкой руке.

Это был напиток Папы, особая смесь папайи, лайма, лимона и рома, какую готовили только в «Куба либре». И, словно желая уничтожить улику, он быстро допил его до дна.

Я направился к стене, в которой были три двери, и коснулся одной из них.

– Это туалет, милый.

Я положил руку на вторую дверь.

– Не входи туда. Ты пожалеешь, что увидел это.

Я не стал входить.

Тогда я протянул руку к третьей двери.

– Ну что ж, дорогой, входи, – раздраженно сказал Шелли.

Я открыл дверь.

За ней оказалась небольшая комнатушка с простецкой кроватью и столиком у окна.

На столе стояла птичья клетка, накрытая платком. Из-под платка слышался шорох перьев и царапанье клюва о железные прутья.

Шелли Капон подошел и скромно встал рядом со мной, поглядывая на клетку и держа в своих миниатюрных пальцах новую порцию напитка.

– Как жаль, что ты пришел сегодня не в семь вечера, – произнес он.

– Почему в семь?

– А потому, Раймундо, что к тому времени мы бы как раз разделались с нашей дичью в соусе карри, нашпигованной диким рисом. Интересно, много ли белого мяса под перьями у попугая или совсем ничего?

– Ты сделал бы это?! – вскричал я.

И посмотрел на него.

– Ты бы сделал, – сказал я, отвечая сам себе.

Я постоял еще немного у двери. Затем медленно прошел через небольшую комнату и остановился возле клетки с накинутым на нее платком. Я увидел одно-единственное слово, вышитое поверх платка: МАМА.

Я бросил взгляд на Шелли. Тот пожал плечами и стыдливо потупился. Я протянул руку к платку. Шелли вдруг сказал:

– Нет. Прежде чем снимешь его… спроси о чем-нибудь.

– О чем, например?

– О Ди Маджо¹⁸. Спроси о Ди Маджо.

Тут словно маленькая десятиваттная лампочка щелкнула у меня в мозгу. Я кивнул. Наклонившись к спрятанной под платком клетке, я прошептал:

– Ди Маджо, тысяча девятьсот тридцать девятый.

Живой компьютер словно задумался на минутку. Под словом МАМА зашуршали перья, клюв застучал о прутья клетки. Затем тоненький голосок произнес:

– Полных пробежек тридцать. Отбитых в среднем – триста восемьдесят один.

Я был ошеломлен. Но затем шепнул:

– Бейб Рут¹⁹, тысяча девятьсот двадцать девятый.

Снова пауза, шорох перьев, стук клюва и:

– Полных пробежек шестьдесят. Отбитых в среднем – триста пятьдесят шесть. Мазила.

– Боже мой, – сказал я.

– Боже мой, – эхом отозвался Шелли Капон.

– Это он, попугай, который знал Папу.

– Он самый.

Я снял платок.

Не знаю, что я ожидал увидеть под вышитой тканью. Быть может, миниатюрного охотника в лесных сапогах, куртке и широкополой шляпе. А может, симпатичного крохотного рыболова с бородой и в свитере с воротником, сидящего на деревянной жердочке. Что-нибудь маленькое, что-нибудь литературное, что-нибудь человекоподобное, что-нибудь фантастическое, но только не попугая.

Но там был всего лишь попугай.

И даже не самый красивый из попугаев. Вид у него был такой, будто он годами не спал по ночам; одна из тех неряшливых птиц, которая никогда не чистит перышки и не полирует свой клюв. У него был зеленовато-черный порыжевший окрас, тускло-желтый горбатый нос и круги под глазами, как у скрытого пьяницы. Такие обычно, ковыляя, выпархивают из бара в три утра. Отбросы попугайного общества.

Шелли Капон словно угадал мои мысли.

– Если накрыть клетку платком, – сказал он, впечатление сильнее.

Я положил платок обратно на решетку.

Мысли мелькали в моей голове. Потом потекли совсем медленно. Я наклонился к клетке и прошептал:

– Норман Мейлер²⁰.

– Не мог вспомнить алфавит, – произнес голос из-под платка.

– Гертруда Стайн, – сказал я.

– Страдала крипторхизмом²¹, – отозвался голос.

– Боже мой, – выдохнул я.

И отступил назад. Я смотрел на покрытую платком клетку. Затем подмигнул Шелли Капону.

– Ты отдаешь себе отчет, что это такое, Капон?

– Золотая жила, дорогой Раймундо! – довольно просиял он.

– Целый монетный двор! – поправил его я.

– Бесконечные возможности для шантажа!

– И причины для убийства! – добавил я.

– Ты представь, – фыркнул Шелли в стакан, представь, сколько бы отвалило одно только издательство Мейлера за то, чтобы эта пташка заткнулась!

---