Зубы дракона

Для начала ему надо распрямить шею, ведь сейчас ему был виден только грязный земляной пол, и чтобы посмотреть выше, ему приходилось разворачиваться всем телом.

Он тихо стонал, миллиметр за миллиметром выпрямляя шею. У него закружилась голова, он почти потерял сознание. Теперь его охватило упрямство, он сгорал от желания вырваться на волю. Он пополз вперед на коленях, наклонившись вперед. Главное — добраться до двери. Ему это удалось, и он очень обрадовался своей маленькой победе. Теперь надо опять попробовать встать…

Дверь неожиданно поддалась. Женщина не заперла ее.

Мысленно Хейке поблагодарил ее.

Он выбрался в переднюю комнату, которую до сих пор видел только в проем двери. Эта комната не была нужна Хейке, он искал выход.

Вот он! Надо открыть еще одну дверь.

Тем же беспомощным способом он протащил свое тело по полу, плача от боли, но преисполненный решимости выбраться наружу. Он чувствовал давление времени, не понимая его смысла. Он знал только, что в любую минуту может прийти Сёльве.

Для него это было самое ужасное! Распрямиться он по-прежнему не мог. Вся тяжесть его тела приходилась на локти, ладони и колени. Он полз вперед, задрав задницу. Но он двигался!

Через бесконечно долгое время он добрался до входной двери. Она была закрыта, и он понимал, что ему не удастся дотянуться до ручки.

Ни на что не надеясь, он в отчаянии бросился всем телом на дверь. Это движение обожгло его резкой болью, но откуда-то у Хейке появились такие сила и воля, что его не могли остановить никакие препятствия.

Дверь дрогнула, но не поддалась. Елена ведь подвязала ее снаружи, хотя и не очень крепко. Главной проблемой была дверная щеколда.

Хейке лег на бок и задумался, глядя на ручку. Из-за непрекращающейся боли по его щекам текли слезы, но он не обращал на них внимание, он не видел ничего, кроме дверной ручки, находившейся на недосягаемой высоте.

Но так ли это? У тех, кто желает добиться чего-либо всем сердцем, всегда пробуждается изобретательность. Хотя он провел всю жизнь в клетке, Хейке был отнюдь не глуп и наблюдателен.

Он с трудом повернул голову, разглядывая комнату. Вон там, недалеко от себя, он увидел ненавистную вещь: трость Сёльве с острым наконечником, которой он часто мучил Хейке!

Вот что ему сейчас нужно.

Он дотянулся до трости, разрубил ей воздух, как бы сражаясь с невидимым врагом, и почувствовал сильное облегчение.

Затем снова подполз к двери, улегся на спину с неловко поджатыми к телу ногами, и нажал тростью на ручку. Это ему не очень помогло, ведь ручка возвращалась на место, как только он пытался открыть дверь. Снаружи ее по-прежнему держала веревка.

Ему придется сделать оба движения одновременно. Нажать на ручку и опрокинуть тело на дверь, разрывая то, что держало ее с той стороны.

Это стоило ему новых долгих страданий. Но вдруг ему удалось сделать все как надо. Дверь распахнулась, и он вывалился на каменное крыльцо.

Он на свободе! Он попал в бесконечный мир, который до сих пор видел только мельком, запахи которого он ощущал всегда в ходе поездок, но очутиться в котором на свободе он даже не мечтал.

Но он беззащитен, это понимал даже Хейке. Если появится Сёльве, он увидит мальчика издалека. У Хейке хватило присутствия духа, чтобы закрыть дверь — так Сёльве не заметит его побега, пока не войдет в дом… Он подумал и о внутренней двери, как только пробрался сквозь нее. Он закрыл ее, потому что знал по собственному горькому опыту, что Сёльве мог потрудиться зайти к нему только через несколько часов после возвращения. На этом он тоже выиграет время.

Хейке сделал самое разумное, что мог придумать. Он спустился на прекрасную мягкую траву — Господи, как же хорошо она пахла, хотя, конечно, немного колола его голую спину — а потом покатился вниз по холму к опушке леса. Набирая скорость, он сжался в маленький шарик и отдался на волю судеб. Скорость и все новое вокруг будоражили его чувства, да и склон не был таким уж ровным! Он узнал, что такое колючки, корни и камни, большие и маленькие, а потом сильно врезался в какую-то глыбу. Это его не смутило.

И вот он оказался в лесу, где инстинктивно искал убежища. Добравшись туда, он улегся на землю и посмотрел вверх, в направлении дома.

Он на свободе! Он свободен, ему больше никогда не придется видеть Сёльве или клетку, никогда больше не придется испытывать унижения. Конечно, он сейчас боялся. Быть может, он предназначен только к той жизни, которую вел до сих пор, в клетке? Быть может, выбраться на свободу было для него смертельной опасностью?