Небо в рублях

Через секунду до меня дошло: Смолякова блондинка. Вполне вероятно, что она, как и я, обнаружив у себя первые седые волосы, пришла сначала в ужас, а потом решила бороться с признаками старости. Но! Сейчас-то передо мной была коробочка из-под краски, которая делает волосы рыжими. Я сама, дабы изменить внешность, перекрасила волосы именно в такой оттенок! С самого начала, собираясь выступать в роли помощницы домработницы, я пришла к мысли, что совсем черные или темно-каштановые волосы при белой коже и голубых глазах будут смотреться неестественно, а вот цвет «сытая лисичка» самое оно: с одной стороны, не привлекает внимания, с другой – изменяет облик.

Перед моими глазами мгновенно развернулась картинка: вот Милада вынимает из коробки тюбик, перчатки и начинает наносить кремообразную субстанцию на волосы, убирает пустые упаковки, а коробочку с фотографией симпатичной девушки, демонстрирующей красивые рыжие пряди, забывает на подоконнике. Окно прикрыто довольно плотным тюлем, Милада просто не вспомнила про упаковку. Так-так… Значит, она теперь более не блондинка…

Продолжая так и этак обдумывать ситуацию, я хотела переместиться в спальню Никиты и Лизы, но тут меня окликнула Рая:

– Эй, Даша, иди сюда!

Я оставила пылесос на втором этаже, сбежала по лестнице вниз и мгновенно наткнулась на большой, не слишком приятно пахнущий мешок с мусором, стоявший у выхода на террасу.

– Не сочти за труд, – мило попросила Раиса, – оттащи на помойку. У меня спина болит, прямо ужас, ничего поднять не могу.

– Без проблем, – улыбнулась я. – Куда нести?

– Вон туда, – ткнула рукой в сторону сада Раиса, – в самый угол. Увидишь небольшую сараюшку, мы в ней прячем газонокосилку, шланг, лопаты да грабли. А рядом там навесик, под него мешки с мусором и складируются. Я потом их к выезду из поселка везу, там баки. Поняла?

– Угу, – кивнула я и подняла упаковку с отбросами.

– Через террасу ступай, – заботливо предложила Раиса, – ближе будет.

Я послушно вытащила мешок на улицу и тут почувствовала, как между ног у меня проскакивает нечто маленькое, мягко-шерстяное. Я похолодела и замерла.

– Чуня, – заорала Рая, – вот пакостница! Стоит только любую щель приоткрыть, как она выскальзывает и к забору несется.

– Зачем? – облегченно вздыхая и успокаиваясь от пережитого ужаса, спросила я.

Домработница засмеялась.

– Чуня у нас самый страшный зверь, полкило храбрости. На соседнем участке ремонт идет, там постоянно туркмены с тачками бегают. Вот Чуня и наводит порядок, начинает на них лаять. А рабочие пугаются, бросают поклажу и деру. Просто цирк.

– Взрослые мужчины впадают в истерику при виде собачки размером меньше кошки? – удивилась я, слушая заливистый лай Чуни.

– Что с них взять? – вздохнула Рая. – По-русски почти не говорят, от всех шарахаются… Небось регистрации не имеют, для таких и йоркшир – крокодил. Будь добра, на обратном пути прихвати хулиганку, а то снова дождик накрапывать начал, измажется вся – купать придется.

Я кивнула, отволокла куль к навесу, пристроила его около «братьев» и пошла искать Чуню.

Йоркшириха перестала лаять, очевидно, разогнав несчастных гастарбайтеров, она решила заняться своими собачьими делишками, то есть совместить приятное с полезным.

Мерно выкрикивая:

– Чуня, Чуня… – я брела по саду.

Очевидно, Смолякова не была большой любительницей цветов – основную часть принадлежащих писательнице соток покрывала зеленая трава.

– Эй, Чуня, – строго крикнула я, – иди сюда!

Никакой реакции.

– Чунечка, хочешь конфетку? – изменила я тактику.

Ноль эмоций.

– Ну погоди! – пригрозила я. – Будешь грязная, тебя станут купать, а потом сушить противно жужжащим феном.

Слева послышалось сосредоточенное сопение. Очевидно, перспектива оказаться в ванне не слишком обрадовала йоркшириху, и она не сумела сдержать негодования. Я посмотрела в ту сторону, откуда шел звук, и рассердилась окончательно, увидев, чем именно занимается Чуня.

– Сейчас же перестань! – прикрикнула я.

Но собачка проигнорировала мой вопль и продолжила сосредоточенно, с бешеной скоростью разрывать землю в том месте, где забор поворачивал налево. В разные стороны летели черные комья.

Я пошла к йоркширихе, ругая ее на все корки:

– Сейчас же остановись! Эй, Чуня, кому сказано? Сама перемажешься, газон испортишь! Ну погоди, сейчас тебе мало не покажется… Посмотри, на кого ты похожа: грязная, мокрая… Вот Рая-то обрадуется. А ну иди сюда!