Небо в рублях

– Не сердитесь, Дарь Иванна!

– Вот ведь… Что ж ты за человек? – начала я спускать пар. – У меня и в мыслях не было тебя ругать, пришла, чтобы купировать ситуацию…

– Чево?

– Найти выход из положения, вот «чево»! А ты принялся изворачиваться ужом. Это не по-мужски! Нормальный, не подлый парень поймет ответственность момента. Извини, не ожидала от тебя подобного поведения! Просто перестала уважать!

Садовник понурил голову и еле-еле выдавил из себя:

– Ну я! Ваша правда!

– Молодец, Ваня, ты благородный человек.

– Не хотел!

– А вот этого говорить не надо.

– Случайно.

– Верю, но теперь уже ничего не поправить.

– Ага! – кивнул Иван. – Не сердитесь только!

– Ладно, пошли.

– Куда?

– К Ире.

– Ой, ой, не надо!

– Ваня, не трусь.

– Она меня убьет.

– Не волнуйся.

– Нет, нет, стукнет доской! Разделочной!

– Не бойся.

– Ой, не хочу!

– Иван! Будь мужчиной.

– Можно не сегодня?

– Сейчас.

– После ужина.

Дурацкий торг мне надоел, я уцепила садовника за плечо и, изо всех сил толкая его вперед, назидательно сказала:

– Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

– Лучше ваще ничего не делать, – упирался Ваня.

– Нет, мой друг! – стояла я на своем. – Поверь, это не страшно. Одна минута, и все объяснения позади. Кстати, нарви цветов.

– Зачем?

– Подаришь Ирке.

Иван вытаращил глаза.

– С какой радости?

– Так принято, – стала я обучать мужчину манерам, – преподнесешь букет, встанешь на одно колено, протянешь руку…

– Знаете, Дарь Иванна, – с чувством произнес Иван, – я за вас и в воду, и в огонь прыгну, только за фигом перед Иркой ломаться? Она шибко вредная, меня терпеть не может, вечно придирается, дергает, пристает с замечаниями. Вон вчерась на кухню вошел, налетела ястребом: «Сядь на стул, ешь котлету». Пять минут объяснял – не люблю я мясо, так нет, впихнула силком. Просто гестапо!

– Она о тебе позаботиться хотела.

– Странная забота, – недовольно отозвался Ваня. – Я ж не свинья, чтоб меня откармливать.

Так, препираясь, мы подошли к дому. Тут, словно по заказу, с крыльца с мешком мусора спустилась Ирка. Я обрадовалась и велела ей:

– А ну, брось пакет.

– Почему? – прищурилась домработница.

Ну что за жизнь? В нашем доме никто не торопится выполнять приказы хозяйки!

– Сказано, кидай.

– Пожалуйста, – пожала плечами Ира.

– Ваня, начинай.

– Чаво?

– Мы же договорились.

– Об чем?

И тут меня накрыло волной злости.

– Сейчас же становись на одно колено, – прошипела я, – и повторяй за мной…

Садовник моргнул, потом, кряхтя, принял нужную позу и с отчаянием воскликнул:

– Дальше чаво?

– Ира…

– Аюшки? – отозвалась домработница.

– Я не тебе.

– Тут другой Ирки не видно.

– Замолчи немедленно! – топнула я ногой. – А ты, Ваня, говори: «Ира!»

– Зачем?

У меня внезапно началась мигрень. Боже, как они мне надоели! Может, пусть разбираются сами? Нет, нет, пустить такое важное дело на самотек никак нельзя. Иван вывернется и убежит, я обязана заставить его сделать Ирке предложение.

– Слышь, Ваньк, не спорь, – внезапно пришла мне на помощь домработница, – говори, что велено. Может, Дарь Иванна с ума съехала, а психов нервировать стремно.

– Ира! – возвестил Ваня.

Я приободрилась.

– Хорошо.

– Хорошо! – заорал Иван.

– Замолчи.

– Замолчи.

– Господи, прекрати.

– Господи, прекрати.

– Ты издеваешься?

– Ты издеваешься?

– Ваня!

– Ваня!

– Ваня!!!

– Ва-а-а-ня-я-я!!! – заорал садовник с такой силой, что Хучик, мирно дремавший на крыльце, подскочил и залаял.

Я вцепилась в плечо идиота, тряхнула Ивана и прошипела:

– С какой стати ты работаешь попугаем? Перестань сейчас же!

– С какой стати… – завел было Иван и осекся. Круглые глаза садовника заполнило детское недоумение.

– Ой, беда, беда… – запричитала Ирка. – Дарь Иванна, пойдемте в постельку, а? Ляжем, шоколадку съедим, чайку глотнем…

– Сами ж велели за вами повторять, – ожил Ваня, – во как! Все плохо! Че не сделаю!

Я кашлянула.

– Давай еще раз! Ира!

– Давай еще раз! Ира!

– От всей души…

– От всей души…

– Предлагаю тебе…

– Предлагаю тебе…

– Свою руку и сердце.

– Свою руку и сердце.

– Пусть нас разлучит только смерть.

– Пусть нас разлучит только смерть, – автоматически повторил Иван.