За всеми зайцами

– Кто-нибудь еще пил из этой бутылки?

– Вроде бы нет. Даже не знаю, где она ее взяла. В доме не держат "Амаретто", его никто не любит. Из ликеров у нас "Болс" и "Айриш крим". Впрочем, сейчас спрошу у Софи.

Пришедшая экономка сразу внесла ясность. Где-то около 12 дня посыльный принес красивую коробку с карточкой "Сюрприз для мадам Васильева". Подарок оставили в холле на столике.

– А почему она взяла этот подарок? – удивился Жорж.

– Видишь ли, фамилия Элеоноры тоже Васильева, она очень распространена в России, мы с первым мужем однофамильцы. Наверное, Нора решила, что это ее подарок. А ты думаешь, она выпила и сердце не выдержало?

Патрик хмыкнул:

– Бьюсь об заклад, в этой бутылке столько цианида, что хватит на всех твоих свекровей – бывших и будущих.

Я побелела:

– Как цианид? Ее что – отравили?

– Похоже.

– Господи, как же это ты можешь так сразу определить?

– Я ничего не определяю, – нахмурился Патрик, – я только предполагаю. Во-первых, характерный для отравления цианидами цвет лица, потом запах, чувствуешь аромат горького миндаля?

– "Амаретто" всегда пахнет миндалем. Патрик согласно закивал головой:

– Вот именно, поэтому его, как правило, выбирают для этой цели. Люди так примитивны – засовывают яд либо в миндальные пирожные, либо в "Амаретто", думают, что замаскируют запах отравы. И, надо признать, часто такая уловка срабатывает. Твоя свекровь почти целый стакан выпила и ничего не заподозрила. Первый раз вижу, чтобы ликер пили стаканами. Она, наверное, его залпом опорожнила, никак не иначе. Яд уже через несколько секунд парализует глотательные мышцы, обычно рюмку допить не успевают.

– Хватит читать лекции по судебной медицине, – вмешался Жорж, – займись телом, а я побеседую с Дашей.

Мы спустились в гостиную.

– Ты понимаешь, что я должен оформить беседу официально? – спросил Жорж, доставая разнообразные бланки. – У твоей бывшей свекрови были враги?

– Полно, ее ненавидела куча народа. Да и не удивительно, она ни о ком не сказала доброго слова. Вечно всех поучала, вещала как образовательная программа. Жадная, занудная, нахальная – да ее никто не любил, а родственники терпели по обязанности.

– Но ведь все знакомые остались в России?

– Да, во Франции она общалась только с нами.

– Ну а кто из вас мог желать ее смерти?

– В прошлые годы – я. Целых пять лет перед сном представляла кровавые сцены: давила Нору машиной, вешала на дереве, резала кинжалом… Потом развелась с Костиком, и она стала для меня ничем, нулем, пустотой. Я даже поняла, что среди остальных моих свекровей она еще не самая страшная. Марья Константиновна, с ее фальшивыми ласками, куда противней! Наташка познакомилась с Норой только в Париже, а Оксанка вообще вчера в первый раз ее увидела. Нет, здесь никто не хотел ее убить. Мы ее терпеть не могли и еле-еле выдерживали неделю, но отравить – это уж слишком!

Жорж нахмурился:

– Ты понимаешь, что это означает?

– Что мы ее не убивали!

– Что на самом деле хотели отравить тебя, моя радость!

– Ты шутишь!

– Ни в коем случае. По твоим словам, у Норы не было никого в Париже. Кто же прислал ей бутылку? Нет, мой котик, ликер предназначался тебе! Элеонора неожиданно явилась в гости?

– Ну да, она никогда не предупреждает о визитах.

– Вот видишь, никто и знать не знал, что она здесь. Нет, это твой подарок, а Нора воспользовалась презентом по ошибке. Ну а теперь подумай, кто же тебя так смертельно любит?

Я прикусила губу. Кто? Наташка, Оксанка, Аркашка, Оля, Маня, Деня – подозревать кого-нибудь из домашних смешно. Дима? Но он-то как раз знал, что я терпеть не могу "Амаретто" и не стану пробовать ликер. Софи, Луи, Ив, а может, молочник или булочник? Нет, вероятнее всего, мясник, я недавно ругалась с ним из-за счетов. Есть еще мои слушательницы из Дома наук о человеке, но они даже не знают, где я живу. Еще парочка знакомых в провинции, несколько сослуживцев Аркадия… Кому я могла насолить? Честно говоря, больше всего неприятностей причинила Жоржу. Может, комиссар решил от меня избавиться и теперь сам расследует неудавшееся покушение?

В холле послышались возбужденные голоса, и в гостиную ворвались ажиотированные дети.

– Что, – затараторили они, перебивая друг друга, – это правда? Нам дядя Патрик сказал! А ее отравили? А куда теперь труп денут? А хоронить мы где ее будем?

– Да, действительно, – проговорила вошедшая Наташка, – а что будет с похоронами?