Охотники за привидениями

Я видел, как товарищи подбежали к нему и перевернули его на спину.

— Наповал! В сердце! — услышал я голоса.

Мой противник отбросил свой пистолет, сжал руками виски и быстро пошел к своей карете. А я оставался на поляне и видел, как мое тело осторожно переносят на шинели в пролетку. Я бежал следом за пролеткой, кричал, но никто не слышал меня.

И вдруг неизвестно откуда рядом со мной появился Фесандопулос, такой же старый и дряхлый, как в нашу последнюю встречу. Признаться, меня удивило, что старик еще жив. А, может, это был и не он, а лишь игра моего воображения.

Он погрозил мне сухим пальцем и сказал:

— Ах молодой человек, молодой человек… Как же так можно? Надеюсь, вы не забыли нашего договора?

— Я всё помню. Забирайте мою душу! — решительно сказал я, хотя и почувствовал, что она, душа, сжалась и затрепетала во мне.

— Еще рано, — покачал головой старик. — В настоящее время ваша душа мне не нужна. Я лишь хотел напомнить о нашей сделке. Когда будет необходимо, я приду за своим выигрышем. А пока, до встречи!

Старик исчез, а я остался в одиночестве, лишившись вдруг всего: тела, жизни, имения. Даже моя душа не принадлежала мне больше. Я был абсолютно одинок — растерянный призрак в этом огромном мире. У меня осталась только моя любовь. Только она держала меня на плову. Держит и сейчас.

Вот и вся моя история.

Князь Багрятинский замолчал. Он распахнул ментик и в неосознанном беспокойстве провел ладонью по своей белой шелковой рубашке. На его груди у самого сердца Катя увидела небольшое красное пятно — след когда-то ударившей в это место пули.

— А что было потом с Ольгой? — спросила Катя.

— Я продолжал любить ее даже после своей смерти. Возможно, именно эта любовь сделала меня призраком и не дала моей душе улететь в царство покоя. После дуэли она плакала, плакала очень горько, но одновременно радовалась, что погиб я, а не он. О нашем разговоре в беседке она никогда никому не рассказывала. У него же после моей смерти были неприятности, он несколько недель провел в крепости, но потом дело удалось замять. А весной была их свадьба. Я тоже был там… Стоял сразу за ее спиной, но она меня не видела…

С тех пор я уже больше не навещал ее. Я не разрешал себе ее видеть, потому что считал недостойным вторгаться в их личную жизнь, а потом мне невыносимо было знать, что с каждым годом она будет меняться: появятся морщинки, постепенно она состарится и под конец станет старухой, вроде тех старых сплетниц, что всегда сидят в салонах за ломберными столиками. Я был даже рад, что для меня она всегда останется юной и прекрасной, такой, как была в тот июньский день, когда я впервые увидел её.

От волнения призрак пошел рябью.

— Сам не знаю, отчего я с вами разоткровенничался. Всякий раз когда выпадает такая лунная звездная ночь и когда играют на трубе со мной что-то происходит. Мне кажется, что прошлое не исчезло, оно по-прежнему существует во мне и рядом со мной. Пока существую я, существует и моё время. Я его хранитель и его страж.

— Значит, вы живете в нашем подъезде из-за трубача? — спросил Егор.

— Я не живу здесь, но с тех пор как у вас поселился трубач, я стал часто здесь появляться. В отличие от многих привидений, я не привязан к одному месту и могу странствовать, где захочу. За последнее столетие я несколько раз побывал в Петербурге, много путешествовал по России, Европе, а однажды отправился в Америку на большом корабле. Но бедному кораблю не повезло, вскоре он отправился ко дну.

Дон-Жуан с Катей уставились друг на друга.

— Этот корабль был случайно не «Титаник»? Он врезался в айсберг! — взволнованно спросила Катя.

— Кажется, именно так он и назывался. И ледяная глыба там тоже была. Грустная была картина, когда этот гигант погружался на дно. Я пытался успокоить одну переживавшую даму, но когда она увидела меня, то сразу бросилась за борт и даже не надела спасательного жилета, — вздохнул князь.

Неожиданно инфракрасный фонарь, который Гений вертел в руках, затрещал и на датчике замелькали цифры.

— Это он опять на меня срабатывает? — улыбнулся князь.

— Похоже, что нет. Расстояние другое, — покачал головой Егор.

— Но я же призрак!

— Направление луча совсем другое, и психоактивность более сильная. Это откуда-то с нижних этажей. Кажется, Аттила снова активизировался.

— Аттила, говорите? Это любопытно. Пойду посмотрю, — сказал князь и медленно, словно затягиваемый трясиной, стал погружаться под пол. Вначале он скрылся по колено, потом по пояс, а потом исчезла и голова с завитыми в колечки усами.